Дальний свет
Шрифт:
— Удобная вещь, — Китти улыбнулась.
Жанчик кивнула:
— Хочешь, подарю.
— Спасибо, но у меня уже есть, — Китти показала свои.
Та рассмеялась:
— Твои скучные. Вот мои — то, что надо, — секунду она всматривалась Китти в глаза, и лицо её переменилось, полыхнуло обидой почти до ненависти. — Брезгуешь, да? Ну и варись в собственном соку!
Она отстранилась рывком и вмиг переместилась на другой край комнаты.
— Жанчик, — спокойно позвала Китти. — Они тебе просто больше идут.
Та обернулась с недоверчивой надеждой:
— Правда?
— Конечно. Если и впрямь хочешь что-то подарить мне, подари лучше эту штуку, — Китти кивнула на значок дежурного.
— Эту? — появившись рядом, Жанчик слегка удивлённо скользнула взглядом по бляшке. — Хорошо.
Она грохнула значок перед Китти об пол, накрыв сверху ладонью, злорадно улыбнулась:
— В обмен на шпильку!
— На какую шпильку? — Китти изобразила искреннее недоумение.
— На ту, что у тебя в кармане.
(Китти быстро проверила: и впрямь ещё в кармане. И когда она успела заметить…)
— Нет, Жанчик, шпильку я тебе не могу отдать.
— Почему? — та пожала плечами. — По-моему, неплохой обмен.
— Она не моя.
— Чья же?
Китти ненадолго задумалась.
— Той, с кем я хотела бы переброситься хоть парой слов. И с кем это… давно невозможно.
Жанчик присела рядом и внимательно, с интересом глядела.
— Кто она была?
— Про неё разное говорили, — Китти помолчала. — Она была человеком. Это самое главное.
— Понимаю, — Жанчик серьёзно кивнула. Тоже помолчав, поглядела вновь на значок дежурного, потом, с внезапной улыбкой — на Китти. — Ладно. Ты мне понравилась, я тебе его просто так отдам.
Она придвинула бляшку по полу.
— Спасибо, — с лёгким удивлением Китти приподняла брови.
— Не за что, — задержавшись ещё на секунду, Жанчик пристально вгляделась в неё в упор. — Есть в тебе что-то такое… Что-то очень подходящее, — она рывком поднялась и оглянулась уже с расстояния, как будто с догадкой. Но та сразу развеялась. — Нет, не знаю, что. И кстати, осторожнее с Яшкой Бобровым. Он стукач!
38
По той стороне стекали крупные медлительные капли, дома же тонули в тумане и были почти неразличимы. Что-то дождь всерьёз припустил к концу осени, не было и часа за последние несколько недель, чтоб он прервался.
— Знаете, господин Гречаев? Я всё же закончила с историей.
Лаванда же имела вид ещё более сияющий, чем раньше — будто какое-то маленькое солнце освещало её лично.
— Там всё так просто на самом деле. Большинство из этого просто ненужная шелуха. Кое-что я оставила бы как красивые легенды и сказки, но не более… Понимаете? Мы на самом деле только и делаем, что ходим по кругу. Если они так и станут оглядываться на прошлое, если оно будет висеть над ними… ничего путного из этого не получится. Когда смотришь на что-то неправильное, начинаешь повторять те же ошибки. Поэтому это так пагубно, — она отодвинула от себя ближайшую книгу («Кинжал и веер», разглядел Гречаев). — Я сделаю исправленную версию через несколько дней. Мне бы очень хотелось, чтоб вы тоже посмотрели.
— Я, конечно, ознакомлюсь с вашего позволения, — Гречаев мягко улыбнулся. — Вообще, следует сказать, то, что вы сделали, это титанический труд, и я, прямо сказать, поражаюсь вашей работоспособностью… Но вы и вправду уверены, что нескольких дней хватит для такого случая?
Лаванда, не глядя на него, кивнула:
— Это недолго. Нам всем надо жить настоящим.
— В этом я вас всецело поддерживаю, — искренне заверил Гречаев. — Конечно вся эта… мм… история отнимала у вас много времени, это понятно и естественно. Но теперь, если ваше время освободилось, то возможно, имеет смысл уделить внимание некоторым моментам…
— Каким это, например? — чуть нахмурилась Лаванда.
— Ну скажем, транспортная проблема…
— Транспорт? — она удивлённо подняла взгляд. — А что с ним?
— С ним… Видите ли, госпожа Мондалева, это, конечно, не по моей части, но даже из тех сведений, что до меня доходят, всё довольно нехорошо. Можно сказать, на грани коллапса, — он вновь торопливо улыбнулся. — Разумеется, я бы не стал отвлекать вас всякими частностями, у нас есть прекрасный минтранс… Но что-то подсказывает мне, им было бы очень нелишне теперь ваше вмешательство.
— Хорошо, я посмотрю, что там, — Лаванда снова отвела взгляд. — Но я не о том. Как объяснить вам — я о вещах более серьёзных.
— Да, я весь внимание?
— Смотрите, — она выставила перед собой половинку мела и, уставив на неё взор, замерла изваянием. — Если всё вокруг будет другим, но люди останутся те же самые — ведь тогда можно было сразу ничего не затевать, всё просто пойдёт по новому кругу. Я хочу поставить мир на другие рельсы, но эти люди потянут за собой минувшее и всё испортят. Нужно время, чтоб они были готовы для перемен… и чтоб все те, кто против нас, успели уйти.
— Признаться, мне несколько непонятна техническая сторона вопроса, — заметил Гречаев.
— Что именно вам непонятно?
— Критерии, по которым вы думаете определить их готовность… Одним словом, как вам станет понятно, что время действительно пришло.
— Мне доложат, — Лаванда не отрывала взгляд от мела, легонько поглаживая пальцем гладкий ободок. — Они прилетят сюда.
«Кто прилетит?» — хотел спросить Гречаев, но не успел: в комнату со стуком влетел один из замов по силовым структурам (как раз из тех, кого назначала уже сама Лаванда и кого Гречаев знал весьма плохо).
— Госпожа Мондалева! Простите, что без предупреждения…
Лаванда вскочила со стула:
— Так что там?
— Клементиновские проверили всё и пока не обнаружили, но с большой вероятностью это местная ночлежка. Там отрицают, вроде они вообще не при делах, но больше негде.
— Так в чём дело? — Лаванда мотнула головой.
Тот замялся на секунду, бросил неодобрительный взгляд на Гречаева, но тут же отвернулся.
— Из-за специфики места и ряда обстоятельств… Есть подозрение, что там попытаются дать отпор. Могут понадобиться особые меры.