Дальний умысел

Шарп Том

– Может, вы нам скажете, что вы делали на своем катере в такой час?

– Я был не на катере. Я был на яхте.

– «Фолиант III» – это катер, – наставительно сказал патрульный.

– Я знаю, что это катер, – сказал Хатчмейер. – Я говорю, что во время взрыва меня на катере не было.

– Какого взрыва, мистер Хатчмейер? – поинтересовался Гринсливз.

– Что значит «какого взрыва»? Их что, было несколько?

Шеф полиции Гринсливз снова поглядел на догоравший дом.

– Дельный вопрос, – сказал он, – очень дельный вопрос.

Я его сам все время задаю себе. И еще мне интересно, почему никто не вызвал пожарных, как только дом загорелся? И кому это так не понравилось, когда мы приехали, что он открыл из подвала пулеметный огонь и разнес к чертям пожарную машину?

– Кто-то стрелял из подвала? – недоверчиво спросил Хатчмейер.

– Да, вы не ослышались. Из крупнокалиберного пулемета, кстати.

Хатчмейер угрюмо потупился.

– Эти я, пожалуй, могу объяснить, – начал он и осекся.

– Можете объяснить? Рад буду выслушать ваше объяснение, мистер Хатчмейер.

– Я держу пулемет в оружейной…

– Держите в оружейной крупнокалиберный пулемет? А вас не затруднит сказать мне, зачем вам пулемет в оружейной?

Хатчмейер сглотнул слюну в некотором замешательстве. Его это затрудняло.

– Для самозащиты, – выдавил он наконец.

– Для самозащиты? От кого?

– От медведей, – сказал Хатчмейер.

– От медведей, мистер Хатчмейер? Я верно вас расслышал – «от медведей»?

Хатчмейер тоскливо озирался, подыскивая вразумительный ответ. В конце концов он решил говорить все как есть.

– Видите ли, жена моя одно время задвинулась на медведях, вот я и… – Он уныло смолк.

Шеф полиции Гринсливз смотрел на него все пристальнее.

– Миссис Хатчмейер задвинулась на медведях? Я верно вас расслышал – «миссис Хатчмейер задвинулась на медведях»?

Но Хатчмейер потерял всякое терпение.

– Нечего меня переспрашивать, – рявкнул он. – Если я говорю, что миссис Хатчмейер задвинулась на медведях, значит задвинулась. Соседи вам подтвердят, спросите у них.

– Обязательно спросим, – заверил шеф Гринсливз. – Ну, и вы, стало быть, обзавелись артиллерией? Чтобы стрелять по медведям?

– Я не стрелял по медведям. Я просто на всякий случай купил пулемет.

– А по пожарным машинам вы тоже не стреляли?

– Конечно нет. За каким чертом мне стрелять по пожарным машинам?

– Не знаю, мистер Хатчмейер, равно как не знаю и того, за каким чертом вы обвязываетесь канистрами и плаваете нагишом посреди залива, когда ваш дом горит и никто почему-то не вызывает пожарных.

– Никто не вызывает… Так вы не по звонку моей жены?.. – Хатчмейер растерянно уставился на шефа полиции.

– Как, то есть, вашей жены? Вы хотите сказать, что жены вашей не было с вами на борту катера?

– Нет, конечно, – сказал Хатчмейер. – Я уже говорил вам, что я был не на катере. Мой катер хотел протаранить мою яхту и взорвался, а…

– Так где же миссис Хатчмейер?

Хатчмейер снова тоскливо огляделся.

– Понятия

не имею, – сказал он.

– Ладно, забирайте его в участок, – приказал шеф полиции. – Там разберемся поподробнее.

Хатчмейера запихнули на заднее сиденье полицейской машины и помчались в Белсуорт. До участка его довезли в ступоре.

* * *

В ступоре был и Пипер. Пожар, взрыв катера, прибытие пожарных и полицейских машин с воющими сиренами и наконец беглый пулеметный огонь из оружейной – все это, вместе взятое, истощило небольшой запас его самообладания. Когда пожарные кинулись врассыпную, а полицейские залегли, он покорно последовал за Бэби через лес. Тропка вывела их к саду соседнего поместья.

Перед большим домом толпились люди, глазевшие на клубы дыма и зарево за деревьями. Бэби с минуту поколебалась, потом потащила Пипера кустарником в обход дома.

– Куда мы идем? – спросил Пипер через полмили. – Нельзя же ведь так просто уйти, будто ничего не случилось.

– Хочешь вернуться? – прошипела Бэби.

Пипер ответил, что нет, не хочет.

– А раз нет, так надо отойти подальше, – сказала Бэби. Они миновали еще три поместья. Мили через две Пипер опять заартачился.

– Они же будут выяснять, куда мы пропали, – сказал он.

– Пусть их выясняют, – сказала Бэби.

– Не предвижу для нас ничего хорошего, – возразил Пипер. – Они обнаружат, что ты своими руками подожгла дом, да и катер – тоже улика. Там все мои вещи.

– Были там твои вещи. Сейчас их там нет. Либо они на дне залива, либо плавают вместе с моим манто. Знаешь, что они подумают, когда их найдут?

– Нет, – сказал Пипер.

– Подумают, что где вещи, там и мы, – хихикнула Бэби.

– Как то есть?

– То есть погибли, – сказала Бэби, снова зловеще хихикнув.

Пипер не видел, над чем тут смеяться. Смерть, даже и ненастоящая, все же дело нешуточное, а вдобавок он остался без паспорта: паспорт был в чемодане вместе с его бесценными гроссбухами.

– Тем более, вот они и подумают, что ты погиб, – объяснила Бэби. – Я же говорила: надо порвать с прошлым. Мы и порвали – напрочь. Мы свободны. Можем ехать куда угодно, делать что хотим. Мы разбили оковы обстоятельств.

– Можно, конечно, и так смотреть, – сказал Пипер, – но это не мой взгляд. По-моему, теперь обстоятельства сковывают нас гораздо больше, чем прежде.

– Пессимист, да и только, – сказала Бэби. – А ты постарайся увидеть светлую сторону.

Пипер постарался. Пламя далеко озаряло залив; по нему плавали лодки с зеваками.

– Ну, и как же ты собираешься все это объяснить? – полюбопытствовал он, опять забывая, что он свободен и что пути назад нет. Бэби резко повернулась к нему.

– Кому объяснять? – спросила она. – Мы умерли. Понимаешь – умерли. В том мире, где это случилось, нас нет. Это прошлое, которое нас уже не касается. Мы принадлежим будущему.