Дальний умысел
Шрифт:
– Я освободила тебя от прошлого. Можешь теперь стать кем хочешь.
– Я всего-навсего хочу быть самим собой, – сказал Пипер.
Бэби с сомнением поглядела на него.
– Судя по твоему вчерашнему рассказу, тебе это не очень-то удавалось, – сказала она. – Или ты был самим собой, изображая автора чужой книги?
– Я хоть знал, что я – не он. А теперь я непонятно кто.
– Ты не мертвец. Уже неплохо.
– Может, и мертвец, – сказал Пипер, угрюмо глядя на зачехленную мебель: казалось, чехлы, как саваны, облекают безжизненные тела авторов, которым он когда-то столь ревностно подражал. Тусклый свет сочился сквозь прорези штор, точно проникал в склеп, в гробницу его писательских упований. На него напала тяжкая
– Не выйдет, детка, – сказала она, очевидно читая его мысли. – Теперь у нас общая судьба. Только выкинь какой-нибудь фортель, я живо объявлюсь и скажу, что ты меня похитил.
Но Пипер не собирался выкидывать фортелей.
– Как же нам быть теперь? – спросил он. – Нельзя ведь навечно засесть в чужом доме.
– Пробудем здесь дня два-три, – сказала Бэби, – потом двинемся дальше.
– Как? Ну вот как мы двинемся?
– Очень просто, – сказала Бэби. – Вызову такси, доедем до Бангора, а там самолетом. Тут и мудрить нечего. На суше нас искать не будут…
Ее прервал хруст гравия на дорожке. Пипер подошел к зашторенному окну и глянул вниз. Возле дома стояла полицейская машина.
– Полиция, – прошептал Пипер. – Вот тебе и не будут искать.
Бэби встала рядом с ним. Двумя этажами ниже раздавался безответный звонок.
– Проверяют, нет ли Ван дер Гугенов, вдруг они слышали что-нибудь подозрительное прошлой ночью, – сказала она. – Сейчас уедут.
Пипер смотрел на двух полицейских. Стоило только крикнуть – и… но Бэби впилась в его предплечье, и Пипер не издал ни звука. Полицейские обошли дом, сели в машину и уехали.
– Что я тебе говорила? – сказала Бэби. – Не мудри. Я спущусь на кухню, посмотрю, чем бы перекусить.
Пипер одиноко расхаживал по сумрачной комнате и думал, почему же он все-таки не, окликнул полицейских. Простых, понятных объяснений было недостаточно. Крикни он – и это доказывало бы, что к пожару он непричастен… ну, хоть какое-то свидетельство невиновности. Но он промолчал – почему? Промолчал – и упустил случай покончить со всем этим безобразием. Нет, не только от страха: тревожило, что он согласился, почти захотел остаться в пустом доме наедине с этой поразительной женщиной. Что ему помешало, когда он успел стать ее сообщником? Бэби – сумасшедшая, в этом он ничуть не сомневался, и все же его почему-то тянуло к ней Он в жизни не встречал никого на нее похожего. Она точно и знать не хотела условностей, подсказывающих обычные человеческие поступки: она могла спокойно посмотреть на полицию сверху вниз и сказать: «Сейчас уедут», будто это простой соседский визит. И они уехали. А он подчинился ей и будет впредь подчиняться: может быть, он действительно станет кем захочет в пределах той свободы, которую она сотворила для него мановением руки. Кем захочет? Он подумал о любимых писателях, но никто из них в его ситуации не бывал, а не имея перед глазами образчика, Пипер мог с грехом пополам рассчитывать только на себя. И на Бэби. Он станет таким, как она хочет. Вот оно в чем дело. И Пипер начал понимать, почему она его привлекает. Она знает, кто он такой. Она сказала это вчера вечером,
В полицейском участке Хатчмейер тоже с радостью бы уснул, да ему не давали. Все еще голый, кутаясь в одеяло, он отвечал на бесчисленные вопросы о его отношениях с женой и мисс Футл, о Пипере и миссис Хатчмейер; наконец о том, почему он выбрал для прогулки по заливу такую ненастную ночь.
– Вы всегда пускаетесь в плавание невзирая на погоду?
– Слушайте, я уже сказал вам: мы просто решили прокатиться. Мы никуда плыть не собирались, мы просто…
– Встали из-за стола и сказали: «Почему бы нам не проехаться?..»
– Мисс Футл это предложила, – сказал Хатчмейер.
– Ах вот как, она предложила? А миссис Хатчмейер никак не задело, что вы отправились на прогулку с другой женщиной?
– Мисс Футл не «другая женщина». То есть не в том смысле. Она – литературный агент. У нас общие дела.
– И вы ими занимаетесь нагишом на яхте во время мини-тайфуна? Что же это за дела?
– На яхте мы делами не занимались. Мы отдыхали.
– Я так почему-то и подумал. В голом виде хорошо отдыхается.
– Сначала я был одетый. Потом промок и разделся.
– Промокли, потом разделись? А не наоборот?
– Конечно нет. Слушайте, мы еле успели отплыть, как разразился шторм…
– А дом загорелся. А катер взорвался. А миссис Хатчмейер случайно разорвало на части вместе с мистером Пипером…
Но тут взорвался сам Хатчмейер.
– Ну что ж, мистер Хатчмейер, вам, видно, хочется крутого разговора, – сказал Гринсливз, когда Хатчмейера затолкали обратно в кресло. – Так и быть, теперь держитесь.
Его прервал сержант, что-то прошептавший ему на ухо. Гринсливз испустил тяжелый вздох.
– Уверен?
– Так она говорит. Говорит, прямо из больницы. Гринсливз вышел посмотреть на Соню.
– Мисс Футл? Это вы – мисс Футл?
– Да, – кивнула Соня. Шеф полиции мог заметить, что в одном Хатчмейер был прав: назвать мисс Футл слабой женщиной язык не поворачивался.
– Ладно, снимем с вас показания, – сказал он и повел ее в другой кабинет. Показания с Сони снимали два часа. Гринсливз составил совсем новое понятие о деле: мисс Футл ему в этом очень помогла.
– Так, – сказал он Хатчмейеру, – давайте расскажите-ка нам, что было в Нью-Йорке со встречей Пипера. Вы там, кажется, побоище устроили?
Хатчмейер поднял затравленный взгляд.
– Да нет, вы не поняли. Мы просто делали ему рекламу. То есть мы…
– То есть вы, – сказал Гринсливз, – науськали на этого мистера Пипера всех, кого удалось. Арабов, сионистов, педерастов, ИРА, черных, старух, кого там еще, словом, всех скопом – и это вы так рекламу делаете?
Хатчмейер попробовал собраться с мыслями.
– Вы хотите сказать, что кто-нибудь из них?.. – спросил он.
– Я ничего не хочу сказать, мистер Хатчмейер. Я спрашиваю.
– Что спрашиваете?
– Спрашиваю у вас: долго вы думали, прежде чем бросить мистера Пипера на растерзание только за то, что этот бедняга написал для вас книгу? Хорошо обернулась ваша затея – и для вас, и для него?
– Да я ни о чем подобном…
Гринсливз облокотился на стол.
– Вот что я вам скажу, мистер Хатчмейер, для вашего же блага. Выметайтесь из наших мест к чертям собачьим и дорогу назад забудьте, если не хотите больших неприятностей. А в следующий раз, когда будете делать рекламу своему автору, наймите ему сначала телохранителя.