Дама из долины

Бьёрнстад Кетиль

— Какие еще причины?

Этого Сигрюн не знает.

— Я никогда не слушалась Марианне, — помолчав, говорит Сигрюн. — Наверное, это комплекс младшей сестры. Но пригласить меня жить у нее… Это на Марианне не похоже. Я поняла, что для нее было важно, чтобы я приехала. Что тыдля нее важен.

— Что она говорила обо мне?

— Что ты глупый, некрасивый и ленивый, только и всего. Что ты используешь ее, что…

—

Ты уверена, что я выдержу такие шутки? — Я пытаюсь улыбнуться.

— Да ничего она не говорила. — Сигрюн сразу становится серьезной. — Но я поняла, что в ее жизни произошло что-то важное. Что-то случилось, и она хочет, чтобы я это увидела.

— Может, она просто хотела показать тебе, как она болтается в петле.

— Не говори так.

— А почему ты, собственно, пришла ко мне? — спрашиваю я. — Разве тебе не надо идти на работу?

— Надо, но утром мы с Эйриком поговорили, и мы хотим, чтобы ты еще раз подумал о том, что делаешь. Эйрик опасается, что он сбил тебя с толку своим предложением.

— Ни в коей мере.

— Но умно ли с твоей стороны отказываться от турне?

— И только-то? — с облегчением говорю я. — А я испугался, что он передумал и уже не хочет, чтобы я тут остался.

— Конечно, хочет. Он только опасается, как бы ты из-за этого не натворил глупостей.

Я лежу и слушаю ее голос. Она права. Но сейчас я не в силах думать об отъезде отсюда, о встречах с новыми людьми, о необходимости проявлять воодушевление, когда все разрушено.

— Я слышал, что ты сказала.

— Ты говорил, что имеешь обыкновение держать слово.

— Но сейчас мне тяжело оставаться одному. Дай мне справку, что я болен.

— Я не твой врач.

— Пока я здесь, ты мой врач.

Она смеется.

— Ты прав. Но тогда я должна поговорить с твоим прежним врачом. Кто был твоим врачом в Осло?

— Гудвин Сеффле. Психиатр.

— А почему психиатр?

Мне не хочется говорить ей об этом. Ей не нужно знать, почему я оказался в реке.

— Они хотели помочь мне после смерти Марианне, — говорю я. — Я был тогда очень слаб. Я и сейчас слаб. Больше всего мне хочется сыграть с тобой Брамса.

— Мы с тобой еще сыграем Брамса, — весело обещает она. — Ты все переворачиваешь вверх дном. Речь идет всего лишь о двухнедельном турне. Вот когда ты поймешь, какой долгой бывает зима в Пасвике.

Я киваю. Она хочет как лучше. Я ей благодарен. Но меня страшит это турне. Страшат все бутылки, которые я выпью. Страшат номера в гостиницах.

— Тебя что-то угнетает, я вижу, — говорит она.

— Да. Мысль о днях, которые мне предстоит прожить одному. Я никогда не ездил в турне.

— Если ты серьезно думаешь

о карьере пианиста, ты не должен этого бояться! — Она почти сердится. — Господи, Аксель, ведь речь идет всего о нескольких концертах!

Мне нечего на это ответить.

— Сейчас ты напоминаешь мне мою маму, — говорю я.

— Не похоже, чтобы это было приятное воспоминание. К тому же я слишком молода, чтобы быть твоей мамой. Но я могу быть твоим другом.

— Вот и прекрасно. Будь другом. Скажи, что я должен делать.

— Тебя ждут люди. Поедем со мной в Киркенес. У меня дежурство в больнице. А ты отправишься в свое турне. Ты и представить себе не можешь, как это будет здорово. Люди будут тебе благодарны.

— Я опоздаю ровно на сутки.

— У нас на Севере это не имеет значения. Твой импресарио тебе поможет и предупредит всех организаторов. Турне продлится пару недель, ты будешь играть для людей, которые влюбятся в твою музыку. А потом приедешь обратно сюда, обретя новые силы, которые тебе подарят встречи с людьми. И тогда мы с тобой сыграем Брамса.

Это на меня действует. Достаточно одного того, что мы с нею сыграем Брамса. Ей удается уговорить меня. У меня есть пятнадцать минут на то, чтобы принять душ и одеться. К тому времени во дворе меня будет ждать «Лада».

В машине по дороге в Киркенес я замечаю, что на душе у нее стало легче. Вспоминаю слова Тани о том, что все влюбляются в Сигрюн и хотят быть ее пациентами.

— Ты хорошо знаешь Таню Иверсен? — спрашиваю я.

Сигрюн кивает.

— Славная девушка. Я плохо ее знаю. А почему ты спросил?

— Она просила меня научить ее играть на рояле.

Сигрюн задумывается. Хотелось бы мне знать, о чем она сейчас думает.

— Неплохая мысль, — говорит она наконец, словно на что-то решившись. — Но я хотела поговорить с тобой о другом.

— О чем же?

— О Гуннаре Хёеге.

— А что с ним? — Я сразу настораживаюсь.

— Ты познакомился с ним в самолете, да?

— Да.

— Что ты о нем думаешь?

— А что ты хочешь услышать? Он единственный курил в самолете сигариллу.

— На него это похоже. — Она смеется.

— Потом, вечером, я встретил его еще раз в ресторане отеля. Он друг В. Гуде. Моего импресарио. Мне тогда было неприятно, что он не спускал с меня глаз. Потому что я решил напиться пьяным. Ты его знаешь?

Она не отвечает.

— Он хочет, чтобы ты дал концерт для акционерного общества «Сюдварангер». И просил меня напомнить тебе об этом.

— Так быстро? Он сказал, что в качестве гонорара я получу обед. Я был польщен.