Дама моего сердца
Шрифт:
— Этот ваш отвар — изрядная гадость, — скривился Камерон и стал помогать Эвери зашнуровывать платье. — Но болеть морской болезнью — врагу не пожелаешь. — Он заплел ей волосы в косу и перевязал лентой, которую Эвери ему подала. — Идем на палубу. Узнаем, почему Джиллиана решила, что нам непременно следует взглянуть на эти звезды.
Камерон взял ее за руку и вывел из каюты. Теперь он вновь был милым, обходительным и страстным. Дурного настроения как не бывало, и, если у него и было намерение держаться от нее подальше, он об этом забыл. Эвери решительно усмирила уязвленное самолюбие, восстававшее против того, чтобы с ней обращались так бесцеремонно: то держали на расстоянии, когда было плохое настроение, то приближали к себе, когда настроение улучшалось. Она поклялась себе, что, если судьба смилостивится над ней и они с Камероном будут жить вместе, она не позволит ему дуться молча или убегать от нее, чтобы страдать
Часть II
Глава 17
— Я и не представляла, что так соскучилась по Шотландии, — вздохнула Эвери, стоя рядом с кузиной на скалистом холме и обозревая раскинувшиеся перед ними окрестности. — Один день на родине — и я как будто заново родилась.
— Гм… Холодина какая, — поежилась Джиллиана и поплотнее запахнула плащ.
— Нет в тебе все-таки романтики.
— Нет, есть. Просто я не выношу холодного северного ветра.
— Тебе нужно немного поправиться. А то ты ужасно тощая.
Джиллиана раздраженно фыркнула.
— Тебе ли давать подобные советы! Ты сама худющая. Ветер дунет, ты и улетишь.
— Скажешь тоже. Мне даже такой сильный ветер нипочем, — гордо заявила Эвери и заправила за ухо выбившуюся прядь волос. — Мне кажется, я уже немного поправилась.
— А ведь верно. Если бы я не знала, что во время болезни у тебя были месячные, я бы решила, что ты беременна. Такая ты стала толстая.
— Вот столкну тебя с холма, язву этакую, будешь знать, — сердито буркнула Эвери, рассмешив кузину. — Жаль, что мы не едем в Донкойл, — тихонько сказала она, глядя, как люди Макалпина разбивают лагерь.
— Ничего не поделаешь. — Джиллиана взяла кузину под руку, стараясь ободрить. — Сначала придется ехать в Кейнмор.
Эвери кивнула, с трудом сдерживаясь, чтобы не расплакаться.
— Я не смогла заставить его изменить свое решение.
— И незачем было даже стараться. Он считает, что его сестра обесчещена и что виновен в этом Пейтон. Если Пейтон не захочет жениться на ней добровольно, он использует тебя, чтобы заставить его приехать. Наши отцы и братья да и все остальные родственники поступили бы на его месте точно так же. Ведь только мы с тобой знаем, что эта девица врет. Она намерена воспользоваться любовью Камерона, чтобы заполучить нашего Пейтона в мужья. Мне ужасно не хочется обо всем этом лишний раз говорить, но ты не должна про это забывать, иначе будешь страдать еще больше.
— В таком случае для чего я стараюсь заставить его меня полюбить?
— Потому что ты сама его любишь. И ради вашего общего будущего. Чтобы у Камерона открылись глаза и он понял, что его сестра лжет. Чтобы он мог вернуть тебя, независимо от того, что произойдет между Кэтрин и Пейтоном.
— Но мне будет так больно, — прошептала Эвери.
— Думаю, что да, — кивнула Джиллиана и пожала Эвери руку, выражая свое сочувствие. — А ты все время напоминай себе, что страдаешь не зря, что в конечном итоге ты можешь жить так же счастливо, как и наши родители.
— Ты заслуживаешь не меньшего, — заметила Эвери. — Дай Бог, чтобы тебе не пришлось мучиться так же, как мне.
— А ты считаешь, что счастья можно добиться, не приложив к этому никаких усилий? Я в этом очень сомневаюсь.
— Как ты думаешь, что они замышляют? — спросил Камерон, не сводя глаз со стоявших на холме Эвери и Джиллианы.
— Наверное, собираются отыскать камень побольше и пустить его с горы прямо на тебя, — пожал плечами Лерган и, перехватив негодующий взгляд Камерона, ухмыльнулся.
— Что-то у тебя чересчур радужное настроение с того момента, как мы наконец добрались до Шотландии, — проворчал Камерон.
— Я и не подозревал, как сильно соскучился по родине. По вереску, холмам, скалам.
— По чертополоху, холоду, дождю. Расхохотавшись, Лерган покачал головой:
— Да будет тебе. Признайся, ты ведь и сам рад, что вернулся. Ты тоже скучал по Шотландии.
Камерон улыбнулся:
— Это верно, скучал. Какое счастье снова увидеть Кейнмор. — И, взглянув на Эвери и ее кузину, нахмурился. — Эти девицы могут кому угодно омрачить радость возвращения домой.
— Едва ли они что-то замышляют, кузен. Думаю, они тоже соскучились по Шотландии.
— А может, пытаются определить, в какой стороне находится Донкойл или замок кого-нибудь из их многочисленных родственников.
— Боишься, что твои планы могут спровоцировать нападение ее родных?
— Нет, до тех пор пока у нас есть две девушки, которых можно обменять на Пейтона. Я не угрожаю его жизни. Я хочу лишь, чтобы он женился на Кэтрин.
— Для кого-то легче
— Очень может быть, — пожал плечами Камерон. — Однако не думаю, что Мюрреи либо их многочисленные родственники пойдут на меня из-за этого войной.
— Возможно, и нет. А знаешь, если ты и заставишь парня жениться, ты не сможешь сделать так, чтобы они с Кэтрин жили счастливо.
— Знаю. И все-таки, если они были любовниками, должно же между ними сохраниться какое-то чувство. —
Камерон досадливо поморщился. — Красивый, распрекрасный, всеми обожаемый сэр Пейтон Мюррей просто не может не быть идеальным мужем. Лерган расхохотался:
— Да ты никак ревнуешь, кузен!
— Совершенство иногда очень раздражает.
— А сколько лет этому совершенству? Камерон задумался.
— Не знаю. По-моему, он стал рыцарем несколько лет назад, значит, примерно моего возраста.
— Он мог получить это звание и будучи совсем молодым.
— О Господи, только не это! — простонал Камерон и, повернувшись, направился к своей палатке. — Если я узнаю, что ему присвоили звание рыцаря, когда он был еще юношей, я с ума сойду.
Сидя возле спящего Камерона, Эвери не сводила с него глаз. Если погода не подведет, а в дороге не произойдет никаких чрезвычайных происшествий, они смогут добраться до Кейнмора через четыре дня. И тогда Камерон обменяет ее на Пейтона, отправит домой и выбросит все мысли о ней из головы. А этого она не вынесет. Эвери не понимала, как он может так поступить. Конечно, преданность сестре похвальна. Несмотря на то, что между ними произошло, Камерон, судя по всему, даже не задумывается над тем, что можно выдать сестру замуж, одновременно сохранив любовницу. Временами Эвери казалось, что он ее любит. Ведь не может мужчина так опекать и защищать женщину, как делает это Камерон, и не любить ее хотя бы чуть-чуть? Или чуть-чуть для него недостаточно? Именно это ее и страшило. Она была готова к тому, что ее обменяют на Пейтона, заставила себя смириться с этим и даже нашла оправдание поступку Камерона, уверенная, что родные тоже его не осудят. Но обескураживало то, что он говорил о ее скором обмене на Пейтона совершенно спокойно, не выказывая никаких эмоций, словно речь шла не о любимом человеке, а о какой-то лошади. Эвери хотелось, чтобы он страдал от необходимости совершить не вполне благородный поступок, и в то же время она подозревала, что страдать Камерон не будет. Она осторожно встала и, отойдя от кровати, начала одеваться. Она не могла здесь больше оставаться и спокойно созерцать, как он своим поведением опошляет их отношения. Она не могла позволить ему уничтожить радость ее воспоминаний. Она знала, что постоянно будет вспоминать о тех сладостных минутах, которые провела в его объятиях, и не могла допустить, чтобы Камерон отнял у нее даже это. И если она сейчас уйдет, то больше не увидит его равнодушного лица, когда он отправит ее домой, и сможет сохранить самые добрые воспоминания о том, как страстно они любили друг друга. Быстро покидав в маленький мешок кое-что из вещей и еды, Эвери бесшумно выскользнула из палатки. Никто их не охранял, ведь никому и в голову не могло прийти, что она попытается сбежать прямо из постели Камерона. Вокруг лагеря были выставлены караульные посты, на тот случай если вдруг воры или грабители вздумают чем-нибудь поживиться, но Эвери знала, в каких именно местах стоят караульные, и не опасалась их. Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, она скользнула в тень и бегом направилась к лесу. Отойдя на безопасное расстояние, она остановилась, чтобы взглянуть на лагерь. Эвери смущало, что Джиллиана остается одна, но не сомневалась, что кузина ее поймет. Она не могла сейчас вывести ее из лагеря, а в последующие дни возможности совершить побег ей уже не представится. Кроме того, она была абсолютно уверена, что кузину никто не обидит, и знала, что кузина думает так же и не будет бояться. Эвери быстро пошла прочь, размышляя, далеко ли ей удастся уйти до рассвета. Она надеялась, что, если Камерон не проснется и не обнаружит, что она сбежала, ее не хватятся до утра. А это давало ей форы около трех часов, а может, даже и больше. Этого времени должно хватить, если, конечно, она идет в правильном направлении. Как только она доберется до своих родных, она расскажет им, что Джиллиана жива и ей ничто не угрожает, и никто не причинит ей зла, и скоро она вернется домой. Но если даже Камерон разозлится настолько, что попытается излить свой гнев на беззащитную девочку, его же люди его остановят. Впрочем, Камерон никогда не поднимет руку ни на женщину, ни на ребенка. Так что Пейтон должен как следует подумать, прежде чем мчаться в Кейнмор, чтобы жениться на Кэтрин. Единственное, что всерьез беспокоило Эвери, — это что Камерон может расценить ее побег как еще одно предательство, которых он уже немало пережил. Но она надеялась, что этого не случится.