Дама Пик
Шрифт:
– Меня зовут Таня, - мягко улыбнулась Теа, и глаза ее засияли изумрудной зеленью.
– Не Танья, Август, а Таня. Повтори!
– Таня, - это оказалось куда проще, чем ему показалось в первое мгновение.
– Таня, - кивнула Теа, - и я тебе наврала, Август, - шевельнула она верхней губой, - мне не двадцать один. Просто эта Теа, - ткнула она себя в грудь, - она такая роскошная, Август, такая большая, красивая и взрослая... Ну, ты понимаешь! Вот я и соврала. А на самом деле мне девятнадцать лет, и я студентка. Учусь на матмехе.
– Ну, то есть, училась, - поправила себя Теа и тут же внесла необходимые пояснения.
–
– Своя специфика!
– пожала она роскошными плечами, как если бы оправдывалась.
– Слишком много требуется мозгов ...
– То есть, надо быть очень умной?
– привычно перевел Август слова женщины на общеупотребительный язык.
– Да, - кивнула она и поправила сползшую с плеча бретельку ночной сорочки.
– Надо быть умной...
– Но ты и есть умная, - улыбнулся Август, поощряя Теа к продолжению рассказа.
– Умная, - едва ли не печально вздохнула Теа, но блеск глаз никуда не исчез. Она веселилась, на самом деле, или, возможно, издевалась. Знать бы еще над кем: над ним или над собой?
– Умная, - повторила так, словно пробовала это слово на вкус.
– Все в голову ушло, а на остальное, наверное, ресурсов не хватило. Я, Август, по жизни мелкая. Метр пятьдесят шесть и живого веса во мне - сорок кило. Представляешь? И внешность - так себе. Серенькая мышка. Даже хуже! Мальчики про таких, как я, говорят "плоска, как доска, и на вывеске тоска".
Последнюю фразу она произнесла по-русски, и Август понял из нее только два слова: "доска" и "тоска". По-видимому, это была рифма, и, следовательно, фраза являлась строкой из стихотворения.
– Э...
– сказал он в ответ, боясь задать прямой вопрос о содержании "стишка". Но Теа отнюдь не смутилась, что было более чем странно, учитывая то, как она ответила на невысказанный Августом вопрос.
– Ни задницы, ни сисек, да еще и в очках, - пояснила она.
– Ботанка и очкарик, сечешь, Август, фишку?
Как это часто случалось с ним в последнее время, Август прозвучавший вопрос не понял, но смысл все-таки уловил. Впрочем, голова его сейчас была занята другим. Он пытался представить себе ту Таню, о которой рассказывала Теа. Маленькая и худенькая, похожая на мальчика, черноволосая - отчего-то он был уверен, что именно черноволосая, - в очках. Тонкая серебряная оправа, толстые линзы и голубые глаза. Образ этот совершенно не сочетался с тем характером, который успел узнать Август. Но, возможно, плоть накладывает отпечаток и на характер? Разве может оставаться неизменной душа, перешедшая из неказистого тела щуплой девушки-мальчика в роскошное тело Теа д'Агарис? Впрочем, вино не становится лучше или хуже от того, налито ли оно в серебро или в глину.
– Ничего не понял, - сказал Август вслух и тут же улыбнулся.
– Ботанка? Фишка? Я не знаю этих слов, но зато я знаю нечто гораздо более важное: я тебя люблю!
– Не обольщайся!
– беззлобно отмахнулась от него Теа.
– Ты ее любишь, вот это все, - показала она рукой на высокую полную грудь, - а не меня. Но поскольку она теперь я...
"Зачем она мне все это рассказывает?
– мимолетно задумался
– Кокетничает? Проявляет доверие? Или, возможно, сбивает со следа? Обманывает, запутывает, морочит голову... Но зачем?"
– Ты ошибаешься!
– Август решительно отмел неуместные здесь и сейчас мысли, привлек женщину к себе и поцеловал в губы.
Получился очень хороший поцелуй. Долгий. В меру страстный и чрезвычайно нежный.
– Теа д'Агарис красивая, - объяснил он свою мысль, оторвавшись от губ женщины, и нежно коснувшись пальцами ее обнажившейся груди.
– А люблю я все-таки тебя. Ту, которая спряталась внутри!
– Даже так...
– прищурилась Теа, умеряя изумрудное сияние.
– Не обманываешь?
– Богами клянусь!
– Ну, ладно тогда, Август. Пожалуй, я все-таки выйду за тебя замуж... Когда-нибудь... Позже!
***
Как и накануне, обедали в траттории "Сердце гондольера". Кухня здесь была просто изумительная и славилась на весь город. Так что в просторном общем зале в три часа пополудни заняты были практически все столики. Кое-где пировали большими компаниями, а кое-где "интимно" обедали вдвоем или втроем. Играла музыка, сновали между столами услужливые камерьере - все, как один мужчины, в отличие от "трактирных девушек", - витали запахи жареного мяса и острых приправ, стоял ровный негромкий гул от множества идущих одновременно разговоров.
Как ни странно, сегодня в "Сердце гондольера" оказалось довольно много знакомых, с интересом рассматривавших Августа и его спутницу. Очевидно, что слухи, - знать бы еще какие?
– добрались сюда из Генуи гораздо раньше, чем Август и Теа приехали в Венецию. Трудно сказать, что именно стало известно "широкой публике", и как эти новости трактовались здесь и сейчас, но знакомцы, а это в основном были венецианские аристократы, негоцианты и артисты, Августа не игнорировали. Вежливо здоровались, обменивались с ним короткими, ни к чему не обязывающими репликами, куртуазно представлялись Теа и говорили ей витиеватые комплименты. Приглашали к столу, зазывали в гости. Но Август на все это практически не отвлекался. Отвечая всем встречным вежливо, но скорее машинально, чем осознанно. Его интересовала одна лишь Теа. На нее он и смотрел. С ней говорил. Ею восхищался. И все это оттого, что впервые в жизни испытывал нечто большее, чем обычное увлечение красивой женщиной. Теа он не просто хотел, ее он любил, и это было странно и ново для него, но у Августа даже не было возможности осмыслить свои переживания, настолько он был ими полностью захвачен.
Итак, расположившись за одним из столиков, скрытых в глубоких нишах задней стены, они заказали суп минестроне, сваренный по классическому венецианскому рецепту, то есть, "из семи типов овощей, семи типов мяса и семи видов приправ", жаркое из козленка - в Венеции его так и называют - капретто, то есть, "козленок", - ризотто с морскими гадами, миндальный торт и красное вино из Тревизо. Вот с этого вина все, собственно, и началось. Камерьере принес бутылку темного стекла, откупорил и налил немного в бокал Августа. Август взболтнул вино, поднес к носу - великолепный аромат - и совсем уже готов был продегустировать напиток, когда в игру вступила Теа.