Дамасские ворота
Шрифт:
Их было не меньше десятка, за их выпивку платили двое преуспевающих израильтян южноафриканского происхождения, которые проектировали дома на набережной для инвесторов и мечтали о некой Калифорнии души. Матросы были разные: знатоки с городских окраин и крутые ветераны городских трущоб, цыкающие и угреватые. Больше всех Сонии понравился светлокожий афроамериканец в очках, по фамилии Портис, диск-жокей Шестого флота, который делал отличные заявки и знал каждую строчку популярных песенок, но подавлял желание подпевать.
Стэнли был в восторге. Как оказалось, он пригласил Марию-Клару, в очередной
— Одна пришла, Нуала?
— Еду в Лод, в аэропорт. Подумала, заскочу ненадолго. Между прочим, ты еще не раздумала ехать со мной в сектор на следующей неделе?
— Нет. Хотелось бы поехать. Ты все еще ищешь тех армейских подонков?
— Еще бы, конечно ищу.
— Я хочу добраться до Завайды. Бергер говорил, что там есть суфии. Племя навар.
— Да они цыгане. Мошенники. Скажут тебе что угодно, что они суфии, если тебе так хочется.
— Ну, я все же взгляну на них. И давай не будем теряться. И еще, — прибавила она, — мне хотелось взять с собой друга-репортера.
— Ты о Кристофере? — рассмеялась Нуала. — Я хорошо его знаю. Думала, он стал религиозным писателем.
— Да, пишет о религии. Но я хотела бы взять его с собой.
Сония снова вышла на сцену, а Нуала исчезла. Сония в манере Сары Воан спела «Где-то за радугой» [260] , продолжила песенкой Кола Портера из фильма «Кое-что для парней», затем — несколько песен Гершвина и закончила «Я люблю тебя, Порги» в версии Филдса и Макхью. Зал был переполнен, и этим выбором она в основном попала в точку.
На бис она исполнила «Билла» и «Не могу его не любить» Джерома Керна из мюзикла «Плавучий театр». На песню из фильма «Звезда родилась», хотя Портис и просил, ее уже не хватило. Почти полчаса после заключительного номера она стояла возле танцплощадки, и матросы фотографировали друг друга с ней в обнимку.
260
Песня из фильма «Волшебник страны Оз» (1939).
Выступление и обожание моряков вызвали у нее душевный подъем. Она очень мало или совсем не спала всю последнюю неделю. Каждая ночь проходила за разговорами с Разиэлем. Не было никакой возможности заставить его замолчать, никакого буквально способа остановить его словесные антраша.
И каждую ночь она думала о Де Куффе возле купальни, со своим приятным луизианским акцентом рассуждающем об откровении Торы. Она вовсе не была так уверена, как внушала Лукасу. Чем тщательнее она старалась разобраться в вещах, которые неотступно занимали ее мысли, тем непостижимее они становились. А маггид помочь не спешил.
По пути в кабинет Стэнли за деньгами за выступление она неожиданно увидела и самого Разиэля. Он был одет для поездки в город, в темных очках, и сидел за передним столиком с одним из постоянных музыкантов Стэнли, контрабасистом из Виннипега.
— Пришел за дозой? — спросил тот.
— Не употребляю, — ответил Разиэль. — Подтверди, Сония.
— Точно, — подтвердила она.
— Невероятно, — сказал басист.
Стэнли рассчитался с ней в задней комнате. С ним были Нуала и Мария-Клара.
— Я называю себя Скаем [261] , — объявил Стэнли.
Сония смотрела на его покрытые черной тюремной татуировкой руки, отсчитывавшие хрустящие новенькие американские доллары: ее гонорар. Потом он подкинул еще несколько сотенных сверх оговоренной суммы — в качестве премии. Она была не настроена отказываться.
— Как вам, а? Скай! Небо — предел. Небо повсюду. Голубое Небо улыбается мне.
— Круто, — сказала Сония, собирая деньги. — Кто тебя надоумил?
261
Sky, что по-английски означает «небо». Стэнли говорит о Скае Мастерсоне, персонаже фильма Дж. Манкевича «Парни и куколки» (1955), игроке и донжуане.
— Есть такой персонаж в «Парнях и куколках». Клевый парень. Игрок. Он мне нравится. Похож на меня.
— Мы в Нью-Йорке ходили смотреть «Парней и куколок», — прочувствованно сказала Мария-Клара. — Типичный мюзикл. Мы подумали о тебе.
— «Удачи, ле-еди», — пропел Стэнли. — А еще мы ходили в «Рейнбоу-руф». — Он присвистнул. — Я о таком местечке мечтал, когда был мальчишкой.
— Америка такая сложная, — сказала Мария-Клара. — Никаких правил не соблюдают, не знаешь, чего ожидать. В мужчинах нет шарма, но женщины милы — так мне показалось. Но они такие сильные, а мужчины слабые.
— А в Советском Союзе вообще слыхали о «Рейнбоу-рум»? [262] В твоем детстве?
— Что? — возмутился Стэнли. — Все знают о «Рейнбоу-руф»! Все это знают. По крайней мере — Скай! То есть я. И что оно принадлежит Скаю! Заведение Ская.
— «Рейнбоу-рум-ист», — сказала Сония.
Она знала, что чувством юмора Стэнли не блещет, вопреки его собственному мнению. Однажды она видела, как он до потери сознания избил швейцара черенком метлы за фамильярное обращение.
262
Высококлассный ресторан и ночной клуб на 65-м этаже «Дженерал электрик билдинг» в Рокфеллеровском центре на Манхэттене.
— Темнокожие американцы мне понравились больше, — сказала Мария-Клара. — Мы вспомнили о тебе, Сония. То, как они двигаются. А другие, которые янки, такие нескладные. Такие грубые. Они сами этого не понимают, правда? Как большие дети.
— Да, — ответила Сония. — Не могу жить с ними, не могу жить без них, понимаешь, о чем я?
— Чертовски верно! — поддержал ее Стэнли-Скай. Он был восхищен. — Абсолютно.
Мария-Клара подошла ближе, пошатываясь на высоких каблуках. На ней были обтягивающие брючки с блестками от парижского модельера. Взяла Сонию за подбородок: