Дамочка с фантазией
Шрифт:
Я представляю себе эту картину – и вдруг начинаю глупо и довольно громко хихикать. Нервы, конечно, просто с цепи сорвались!
Поскорее выметаюсь из почтового отделения, где народ уже поглядывает на меня дикими глазами, и бегу догонять маршрутку, которая идет на Советскую площадь. Там наш паспортный стол. Мне же надо срочно подать заявление об утере паспорта!
А потом – на вокзал.
Расшифровка видеозаписи.
– Вы сообщили, что ваш приятель Артем Черемухин, которому вы рассказали об оставшемся колесе, предложилвскрыть именно для проверки его состояния, так? Может, он высказал предположение, что колесо использовалось в качестве контейнера для перевозки груза? Или эта мысль все-таки пришла в голову вам?
– Да ни мне, ни ему даже мысли такой прийти не могло! Да если бы я знал, что там возил, в этих колесах, разве я связался бы с ними? Да никогда в жизни!
– Успокойтесь! Продолжим разговор. Что было в пакетах?
– В них лежали такие синие свертки, примерно граммов по двести-триста весом. Вернее, голубые, а не синие. Вообще создалось впечатление, что это простыня разорвана или пододеяльник. Или наволочка. Ну вот знаете, ивановское ситцевое постельное белье? У меня мать как раз купила, красивое такое, потом постирала его – и изругалась вся, говорит, оно одноразовое, во-первых, полиняло, стало тряпка тряпкой, вся красота в стирке сошла, а во-вторых, оно садится. Мать купила двуспальный комплект, ну а после стирки он стал полуторный. Я почему-то когда на те свертки посмотрел, сразу вспомнил про это постельное белье. Мы взяли один пакет, развернули тряпку, а там еще пакетики типа из тетрадных клетчатых листочков. Десять штук. Открыли – внутри лежит порошок белый, мелкий-мелкий. Артем сказал, что это может быть кокаин.
– Почему, вы не спросили?
– Спросил. Артем ответил, он не видел ни кокаин, ни героин, ни метадон, только вроде бы у кокаина самая мелкая структура, его через нос ведь вдыхают. А этот вообще был очень… тонкий, даже не как сахарная пудра, а мельчайший такой порошок. Белый-белый, ну не как снег даже, а еще белее, с таким синеватым отливом. И будто с бриллиантовым блеском.
– И что было потом?
– Артем сказал, что это может быть наркотик и от него надо избавиться. Мы сначала решили его просто выбросить, потом Артем говорит, а вдруг это не наркотик? Надо показать его человеку, который хоть что-то в этом деле понимает. Чтобы он сделал химический анализ.
– Приходила ли кому-нибудь в голову мысль обратиться по этому поводу в милицию?
– Нет, а зачем?
– Ну как же? Все-таки к вам попала чужая вещь, наполненная, мягко говоря, содержимым весьма подозрительного свойства…
– Да? Чего подозрительного-то? Мы ж не знали, что это такое. Но если там и в самом деле оказались бы наркотики, разве я похож на ненормального, который сам себя за ручку на нары ведет? Зачем мне на себя же доносить? Кто бы поверил, что это не мое?
– Вот как раз если бы вы сами сдали колесо и его груз, то вам поверили бы, что порошок не ваш.
– Ага, и допросами замотали бы!
– А сейчас вы чего добились своими неразумными действиями?
– Ну… я… Всякое бывает в жизни! Не повезло. Я так считаю!
– Хорошо, продолжайте. Вы остановились на том, что Черемухин предложил показать порошок человеку с химическим образованием для проведения анализа. Так?
– Так. Я спросил, где же взять такого человека. Артем сказал, что у него есть знакомый студент с химбиофака универа, Шурик Осташко, и мы можем его попросить. Он будто бы в какой-то лаборатории работает по вечерам, у него под рукой оборудование и все такое. Артем прямо от меня позвонил Шурику, тот согласился сделать анализ, и мы сговорились, что подъедем к нему. А это как раз было воскресенье. Мы условились встретиться на музыкальном рынке около магазина «Мелодия». Пока мы там ждали Шурика, ходили, смотрели пластинки, в смысле, лазерные диски музыкальные, и Артем сказал, что тут в этой толчее можно черт-те что продать, хоть пластинки, хоть оружие, хоть наркотики. Мы посмеялись. Тут пришел Шурик. Мы отдали ему пакетик, купили диски, какие хотели, и разошлись. Мы договорились, что будем ждать от Шурика звонка. Прошло два дня или три, мне позвонил Артем и сказал, что анализ готов, что это именно наркотик, причем ни в каких справочниках Шурик его не нашел, но кое-что может сообщить относительно его названия. Но это не телефонный разговор. Мы решили встретиться в тот же вечер у Шурика, который живет около Кардиоцентра. Немного пивка выпили у него и пошли гулять в Щелковский лес. И Шурик сказал, что у его отца (а он какое-то светило в области токсикологии, ну, специалист по отравляющим веществам, в том числе и по наркотикам) когда-то был знакомый, они в универе вместе учились, и этот знакомый был гениальный химик. Он считал, что мозгу человека иногда не хватает силы, то есть эта сила спит, и надо ее пробуждать. Он изобрел такое вещество, которое и должно было это делать. Ну и отец Шурика его спросил, почему он не обнародует свое открытие. А тот человек ему ответил, что если изменить там степень нагревания или охлаждения чего-то, хрен знает чего, то получается наркотик, который имеет разрушительные последствия для организма, типа кто его попробует, тот впадает в классный экстаз, все ощущения обостряются, и привыкание возникает очень не скоро, не как с остальными наркотиками, то есть одно удовольствие. Но если человек не знает меры, неправильно эту штуку принимает, то все болезни, к которым он расположен, ну, к примеру, давно залеченные аденоиды или вообще воспаление коленной чашечки, – все жутко обострится. Ну и как-то это изобретение у него сошло на нет, он его никому не предложил и то ли уехал куда-то, то ли умер, Шурик точно не знает. Но это было давно, лет пятнадцать назад. А почему Шурик вообще вспомнил о том разговоре, так у отца в альбоме есть фотография этого мужика, и там надпись, ну, типа дорогому Коле от друга Пети, или что-то вроде, я же не знаю имени изобретателя, а внизу наискосок написана формула химическая. И она совпала с тем анализом, который сделал Шурик. Но тут дело не только в формуле, там есть еще какие-то особые условия нагреванияили охлаждения, черт его знает, поэтому Шурик сказал, чтовосстановить сам, например, это вещество вряд ли сможет…
– Ваш знакомый называл имя и фамилию человека, которого он считал изобретателем этого наркотического вещества?
– Нет.
– А само вещество называл?
– Да, только я забыл название. Такое странное слово… типа бензин, что ли.
– Посмотрите сюда. Я пишу три названия. Если какое-то из них покажется вам знакомым, отметьте его, подчеркнув.
– Вот! Вот это слово! Точно!
Допрашиваемый из трех предложенных выбирает слово, которое в наших протоколах обычно обозначается литерой «D».
– Что было потом?
– Потом Артем сказал, что если это вещество и впрямь такое кайфовое, то не худо бы его попробовать. Главное, что оно не вызывает привыкания, а то он очень боится подсесть на иглу. Тогда Шурик засмеялся и сказал, что уже готово, мы все его попробовали: он подмешал эту штуку в наше пиво, которое мы у него пили. Я сначала не понял, ну, не знаю, как бы не поверил, спросил: а в чем же кайф? Я думал, мы начнем «улетать», ну, понимаете, как нарки «улетают». А Шурик ржет и говорит: как ты думаешь, мы сколько времени по лесу гуляем? Я говорю: ну, наверное, полчасика, от силы минут сорок. Он говорит: ты на часы посмотри. Я смотрю – уже шестой час. А мы ушли где-то в два. Уже темнело. И только тут до меня дошло, что мы вообще времени не замечали. А практически ни о чем ведь не поговорили! И все это время мы мотались туда-сюда, ни усталости не чувствовали, правда, какая-то сила была необычная во всем теле! Шурик говорит: это ерунда, я его слишком сильно пивком развел, вообще, видимо, эта штука с пивом не стыкуется, ее надо нюхать, тогда получится полный улет. Вы, спрашивает, привезли еще? А то у меня все кончилось, я часть на анализ извел, остальное вам скормил. Ну, тут мы с Артемом озверели. Натурально. Во-первых, этот френд нас без нашего согласия накормил наркотой. В смысле, напоил. Во-вторых, он извел весь порошок. Мы ему огромное количество принесли, граммов двадцать, это точно! А главное, насчет обострения. У Артема аллергия страшнейшая, сенная лихорадка, он в июне вообще никакой. А у меня хронический холецистит – что мне теперь, от цирроза печени загибаться? Этот гад нас подставил, слова не сказав. Подверг смертельной опасности! Ну, мы Шурика за это малость попинали, закопали его в сугроб и ушли. Решили с ним больше дела не иметь.
– Что значит – закопали в сугроб?
– Ну, зарыли в снег, а мы его когда пинали, то ногу ему повредили, он встать не мог. К тому же он крепко поплыл, мы еще как-то что-то соображали, а он уже отключился от той штуковины, которую в пиво набуровил. Лежит, хохочет, счастливый такой! Мы его закапываем, а он блаженно стонет, будто кон… Ну, словом, кайф ловит напропалую. Мы ушли – я, слава богу, хоть помнил, где тачка стоит, мы сели в нее – и все. И тут на нас тоже накатило!