Дамочка с фантазией
Шрифт:
Алена чуточку надулась:
– Это почему?
– Да как тебе сказать? – пожала плечами Валентина. – В жизни все гораздо проще, это я тебе как врач говорю. Проще и грубее. Хотя… вот с этим моим приятелем, Долоховым, ты знаешь, недавно така-ая история приключилась! И он даже нас с Валькой в эту историю вздумал втянуть. Вот где детектив! Вот бы тебе что написать! Там все есть: и убийство, и гонка на автомобилях, и благородный рыцарь, который спасает убийцу, а она его потом в отместку грабит, крадет у него компьютерные файлы…
Алена резко встала и повернулась к плите:
– Я еще чаю налью, ладно?
Валентина окинула взглядом ее фигуру, пушистые волосы. Кажется, Алене везет, волосы у нее вьются сами. Удивительное ощущение, что Валентина уже видела эти кудряшки. Правда, тогда они были немного посветлее, не такого насыщенного темно-русого оттенка. И почему-то в связи с теми кудряшками вспоминается серо-бежевый свитер, серые брюки… клеша, как говорил Максим…
Боже мой!
Боже мой…
Алена села и снова уткнулась в чашку. Валентина тоже принялась пить большими глотками. Страшно боясь, что ее молчание покажется подозрительным, схватила зефир, начала жевать. Потом, не замечая, что делает, проглотила вторую штуку и третью.
Вкуса она не чувствовала, как днем не чувствовала вкуса пахлавы. Мысли были заняты другим. Потрясающим открытием, которое она только что совершила.
Да ведь Алена – это она! Эта самая… как ее там… Ярушкина! Точно, она! Где были глаза Валентины?! Вот что значат условия восприятия! Эта особа выручила Валентину – и та стала смотреть на нее с признательностью, с симпатией. И вот вам результат. Вдобавок Алена явно подтемнила волосы, ну и переоделась, конечно. Валентина ее, строго говоря, не разглядывала, вот и не узнала сразу. А еще хвалилась своей зрительной памятью! Нет, если бы Дмитриева-Ярушкина сейчас вот так не задергалась… Она сама себя выдала, ей просто не хватило самообладания. Конечно, ведь Валентина нечаянно ударила по самому больному месту – по убийству. И по украденным файлам. То-то она носится с этим ноутбуком как с писаной торбой. Наверняка там долоховские файлы. Вот будет счастлив Володька, если удастся вернуть всю эту его виртуальщину – и не плясать под дудку Ярушкиной. То есть Дмитриевой.
Ну да, писательница. Они ведь все скрываются под псевдонимами. Е. Д. – это, конечно, Елена Дмитриевна. На самом деле она Елена, а никакая не Алена! Выпендривается чего-то…
Какая жалость, что эта милая женщина, к которой Валентина ощутила такое расположение, с которой так классно чувствовала себя, – убийца Олега Пластова!
Долохов, правда, в это не верит. Валька тоже… Ладно, Валентина тоже умеет вести себя прилично. Не надо опускаться ниже канализации – особенно в отношениях с человеком, который тебя спас. А ведь, между прочим, Алена именно так и поступила с Володькой! Он ее спас, а она по отношению к нему как раз и опустилась ниже низшего предела.
А что-то она притихла, эта барышня… Уж не поняла ли, господи помилуй, о том, что Валентина-то догадалась?! Совершенно как в той песенке получается: «Я обернулся посмотреть, не оглянулась ли она, чтоб посмотреть, не оглянулся ли я!» Да нет, вроде не должна догадаться… И дернул же черт Валентину по поводу и без повода употреблять имя Долохова всуе?!
– Слушай, а вот ты говоришь, вас Долохов тоже замешал в историю с убийством, – проговорила Алена, и задумавшаяся Валентина едва не подавилась очередным куском зефира. Во рту мгновенно воцарился противный железистый вкус. Эх, переела она сегодня сладкого, точно переела! – Это что значит?
Что, что, что это значит? Что можно ей сказать, а чего нельзя?
– Ну, я имею в виду, что Володька нам все время рассказывал о своих приключениях, – произнесла Валентина как можно более легкомысленным тоном. – Хочешь знать подробности? Но это очень длинная история. Может быть, потом?
– А ты эту самую убийцу видела? Ты или твой муж?
Почему она спросила насчет Валентина? Неужели успела увидеть и запомнить своего сторожа? Тогда сказать «нет» нельзя ни в коем случае!
– Валентин видел, а я нет. Она сбежала до моего появления, – совершенно искренне ответила Валентина и, потянувшись к холодильнику, достала соленый огурец. Надо было чем-то заесть этот мерзкий сладкий привкус, не то ее сейчас стошнит! Показала огурец Алене: хочешь, мол? – но та покачала головой. А ведь она, кажется, ест уже десятую или одиннадцатую зефирину. Не то чтобы Валентина считала, или ей было жалко… Но сколько же калорий Алена употребила? Она только от волнения метет сладкое или всегда так ест? И как только умудряется оставаться такой стройной? Какой-нибудь шейпинг небось или аэробика… Конечно, у них, у писателей, беззаботная жизнь, легкие деньги. Попробовали бы по пять часов беспрестанного приема ежедневно, пятнадцать минут на пациентку, и всего за две с половиной тысячи в месяц! Небось от такой жизни живо станет не до шейпинга!
Однако оставим в покое классовые различия. Сейчас главное – чтобы Алена ни о чем не догадалась.
– Да ладно, слушай, это сейчас не актуально! – воскликнула Валентина с искусственным оживлением. – Давай лучше еще поговорим об этой Ивановой. Как ты думаешь, почему она так прицепилась к очечнику?
Какое-то мгновение казалось, что Алена вернется к тому разговору, который представлял интерес для нее. Но потом она ответила с таким терпеливым видом, словно объясняла очевидные вещи ребенку:
– По-моему, это само собой разумеется. Она хотела во что бы то ни стало завладеть паспортной страничкой.
– Ну да, – недоверчиво пробормотала Валентина, которой, честно говоря, показалось избыточно-литературной формулировка «завладеть во что бы то ни стало». – По-моему, ты слишком много ждешь от этой наркоманки. Их поступки отнюдь не отличаются логичностью!
– Во-первых, мы не знаем точно, наркоманка она или нет, – ответила Алена. – Во-вторых, она-то как раз вела себя очень логично! Ты только предположи, что она еще до визита знала, что очечник у тебя.
– Ну, предположила. Но я все равно не понимаю, откуда она могла о нем знать!
– Это мы потом выясним, – отмахнулась Алена. – Короче, примем как данность – Иванова знала, что у тебя очечник, в котором спрятана паспортная страница. Что же она делает? Она идет к тебе на прием под очень благовидным предлогом, а сама в это время высматривает нужную ей вещь. И высмотрела все-таки. Даже попыталась один раз схватить очечник, но ты велела ей сидеть смирно, а Иванова не могла в ту минуту просто сцапать футляр и дать деру, потому что была полураздета, верно?
– Верно, – кивнула Валентина. – Ну а дальше?
– Дальше, я так поняла, ты сунула этот несчастный очечник в карман. И тут же тебе пришлось заниматься Машей, везти ее в роддом. То есть ты исчезла. Тогда Иванова идет ва-банк. Она звонит вашей заведующей и впаривает ей какую-то жуткую чушь насчет тебя. И эта чушь – не применительно к тебе, а вообще! – выглядит довольно убедительно. Да погоди ты обижаться! – с досадой воскликнула Алена. – Я ж говорю: не применительно к тебе! После этого она едет к тебе домой…