Дань кровью
Шрифт:
— С чем пожаловал ко мне, старец? — Князь Лазарь окинул Исайю с ног до головы тяжелым взглядом, и тот, словно от тяжкого бремени, согнулся до земли.
— Праздник душевный нынче у меня. Великий праздник, княже, да святится имя твое в веках.
— Договаривай, старче. Возможно, и мое сердце возрадуется твоему празднику.
— Закончил я давеча перевод великих писаний преподобного Дионисия Ареопагита.
— Что же, старче, потомки наши причислят тебя за сие усердие к лику святых.
— Не о том тщусь я, княже, — выпрямился Исайя и голос его, чуть надтреснутый, зазвучал четко и решительно. — И сам разумеешь, пресветлый, что не сей скорбный труд побудил меня просить у тебя аудиенции.
— Разумеется, старче! Но я, преклоняясь пред летами твоими немалыми, не дозволил
Князь Лазарь встал и величественной походкой подошел к старцу.
— Дозволь уста мои приложить к святой деснице твоей.
Князь склонился и поцеловал руку старца, затем, взяв его под руку, сопроводил к скамье. Выждав, пока старец выберет себе для сидения удобную позу, князь Лазарь произнес:
— Теперь я готов, старче, выслушать все думы твои, ибо в них я уже чувствую торжество великой мудрости государственной.
— Скажи, князь, готов ли ты совершить богоугодное дело? — сверкнув выцветшими от старости глазками, прямо спросил Исайя.
— Есть ли для государя земного что более великое, чем вершить то, что угодно Богу? — Лазарь уже сидел в кресле и с интересом ловил каждую мысль старика, потому что уже начал догадываться об истинных целях его миссии.
А начал старец издалека) хотя и понимал, что многое из того, что он сейчас скажет, ведомо князю. Но понимал старец и то, что в лице князя он приобрел внимательного и благодарного слушателя. Потому-то и начал издалека, потому-то и не торопил мысль свою.
Начал старец с того, что испокон веку Восточная Македония и Фессалия, Эпир и Акарнания принадлежали патриарху цареградскому, да только отнял эти земли у последнего царь Стефан Душан и не пожелал, чтобы в его владениях правили чужие, пусть и законные, Богом определенные святые отцы. И греков заменил он сербами. То и послужило причиной вражды и отлучения Душанова от церкви. Патриарх царегарадский потребовал, чтобы, несмотря на светскую власть, Душан оставил ему все его епархии с его священниками. Но Душан отказал в этом патриарху. И тогда последний наложил анафему на него, на новоиспеченного патриарха Иоанникия, на всех его чад, на все его духовенство и на всю церковь сербскую. Но уже сам Душан, муж богопочитаемый, обеспокоился смущением своих подданных, оказавшихся под проклятием вселенского патриарха, и попытался было устроить примирение церковное, но его попытки оказались тщетными, ибо Душан не желал уступать относительно епархий, не уступил со своей стороны и патриарх Калликст.
При царствовании Урошевом народ сербский, от великаши до себра, мало заботился о лежавшем на нем проклятии — в жестоких распрях сохранить бы голову, куда уж о душе думать. И лишь Вукашин с Углешей (который был владетелем именно тех областей, из-за которых и разгорелась в свое время церковная вражда двух императоров и патриархов) вновь озаботились расколом церковным. Особенно велики заслуги были у деспота Углеши, отправившего в Цареград к патриарху Филофею посольство, через которое изъявлял желание и свою готовность уступить требованиям вселенского патриарха и просил его прислать в Сербию свое посольство, кое бы сняло проклятие с отлученных. Это посольство и прибыло в Серры, и затем, после довольно продолжительных переговоров, в мае 1371 года мир был объявлен совершенно восстановленным. Но касался он только Западной и Восточной Македонии. Да к тому же в октябре того же года Углеша с Вукашином погибли на Марице, и Савва, патриарх сербский, пользуясь наставшим государственным безначалием, отказался подчиниться условиям состоявшегося помимо его воли соглашения…
— И назрело время ныне, княже, воплотить в житие насущную потребность церквей наших и народов наших, — закончил свою долгую речь старец Исайя.
— И я о том, старче, думаю, да не знаю, как к тому делу верней подступиться. И мне нужна подмога ромейская, не только церковная, но и мирская.
— Без церковного единства не бывать и миру мирскому.
— О том я ведаю, старче, — согласился князь Лазарь. — Но вижу, что для достижения единства церковного без тебя мне не обойтись. Ступай в Печ к Савве. Коли даст он тебе благословение, быть тебе с
— Но и мне без тебя, княже, браться за дело негоже, — покачал головой старец. — Без хрисовули твоей патриарх Савва и не почтит меня своим вниманием.
Что верно, то верно. Крепко невзлюбил патриарх сербский молчальников-исихастов, к коим принадлежал и старец Исайя. Но по той же самой причине выбор Исайи послом в Цареград выглядел беспроигрышным, ибо и сам вселенский патриарх Филофей Коккинос (Красный) был верным учеником и другом Григория Паламы, проповедовавшего совершенно новое церковное учение — исихазм. По этой причине Исайе было гораздо легче найти общий язык с Филофеем. И князь Лазарь, почти не задумываясь, трижды хлопнул в ладоши.
— Голубан, логофета ко мне, — приказал он вошедшему слуге. — Да пусть папирус с чернилами не забудет.
Когда вошел логофет, князь продиктовал ему хрисовулю для патриарха Саввы. Сия хрисовуля, писанная красными государственными чернилами да еще заверенная его малой золотой печатью, на аверсе которой был изображен монарх во всех его византийских регалиях со скипетром-крестом в деснице и со свитком в левой руке, да с легендой по кружному перстню: «В Христа-Бога благоверный князь Лазарь» — была той самой грамотой, которая и помогла Исайе с превеликим трудом склонить к уступчивости патриарха сербского Савву.
По возвращении старца из Печа, где была резиденция сербских патриархов, князь Лазарь снесся с зетским правителем Джюраджем Балшичем, чтобы по их обоюдному повелению созвать на земле Сербской, первый после смерти Уроша собор.
И вот уже по всем краям сербским разошлась грамота, подписанная Лазарем, призывающая весь народ сербский принять участие в соборе. И съехались в Крушевац великаши и властела, патриарх Савва IV и живое олицетворение былой мощи Сербии — царица-монахиня Елена-Елизавета, вдова Душанова. И решено было на этом соборе отрядить в Цареград посольство во главе со старцем Исайей, дабы просило оно о примирении церковном. В посольство это, по просьбе Исайи и выбору собора, вошли протоиерей святогорский Феофан да два ученика его — Сильвестр и Никон, а с ними и старец Никодим, толмач греческий, тоже исихаст.
Затем, получив благословение патриарха и Елизаветы, посольство пешком направилось к Святой горе, где, помолившись усердно за успех своей миссии, они погрузились на ладью и отбыли в Цареград. Раннею весной 1375 года посольство, на долю которого выпало немало происшествий и несчастий, прибыло наконец в царственный город, где его приняли с подобающими почестями уведомленные заранее, вселенский патриарх Филофей и созванный по этому случаю церковный собор.
И постановил Вселенский собор, что отныне не будет у сербов архиепископа, а будет самостоятельный, полновластный патриарх. Но издал Филофей и грамоту, о которой было заранее договорено с князем Лазарем, о чем и сообщил старец Исайя; в случае, если сербы вновь войдут в силу да займут земли греческие, чтобы не меняли они митрополитов греческих и литургии вели по вселенским соборным правилам. Решив все это и написав для подтверждения свершенного сингелию [23] , Филофей пригласил Исайю и Никодима на молчаливую молитву, после чего и отпустил их с любовью и честью. Вместе с ними патриарх послал двух доверенных своих епископов, Матвея и Моисея, дабы совершили они в Призрене от имени патриарха службу, которую они служили вместе с официально утвержденным патриархом сербским Саввой и другими сербскими священниками, отлученными ранее от церкви. А затем над гробом царя Душана была прочитана грамота цареградского патриарха о прощении, снимавшем старое проклятие с уже покойных носителей раскола — царя Стефана Душана, патриарха Иоанникия, Душанового наследника Уроша, с властелы и всего народа сербского. По всей Сербии началось великое празднество. В самый разгар празднеств, 29 апреля 1375 года, преставился патриарх сербский Савва IV. Полгода жила сербская церковь без своего главы.
23
Сингелия — церковный договор.