Данэя
Шрифт:
— Позволь, Лал, — возразил Дан, — ты же знаешь, что контингент неполноценных ничего не стоит начать комплектовать без отбраковки — одними потомственными.
— Не совсем так. Ты знаешь численное соотношение обеих категорий?
— Нет, конечно. А что?
— Примерно один неполноценный на десять полноценных. Это соотношение внушает мне сильное подозрение, что под отбраковку попадали и дети с временным отставанием в развитии. Почему? Почему нельзя было установить несколько низший уровень способностей
А вот почему: совершенно отсутствует стопроцентное наследование качеств своих родителей; потомки неполноценных — не обязательно неполноценные по своим способностям. Это — непреложная истина, которую генетики, безусловно, учитывают, всячески ограничивая число потомственных неполноценных.
Никто не знает, какая доля потомков неполноценных была бы отбракована, если бы они росли в таких же яслях, садах и школах, как остальные. Сейчас их сразу обучают по примитивной программе, но при этом они в среднем не уступают в развитии отбракованным детям.
Если количество потомственных резко увеличится — а этот процесс уже начался — то среди их потомков будет слишком много таких, правомерность отнесения которых к неполноценным по их умственным способностям можно будет оспаривать.
— А что помешает тогда подбирать для спаривания самых тупых?
— Это слишком ограничит возможность получения необходимых для использования качеств.
— И все-таки? Если добьются, чтобы рождались только тупые дети?
— Нет! Повторяю: ничего не выйдет. Такие будут мало способны к тренировкам и соблюдению режима. Это будет материал слишком низкого качества. Ну, как?
— Сдаюсь! — Дан протянул Лалу руку.
— Ну, зачем? Пропаганда тоже будет неимоверно важна: без нее люди не поймут истинное положение вещей; лишь она сделает ясными цели. И твой авторитет, старший мой брат, сыграет в этом огромную роль. Ну, все — хватит! Одеваться!
Дан вел стол в этот «вечер».
— Будем пить за тебя, Лал, — сказал он поднимая кубок с нектаром. — За светлый твой ум и чуткое сердце, разглядевшие то, что не замечал никто. За то, что ты нам раскрыл глаза и подсказал выход. Будь здоров и счастлив! Да свершатся твои мечты!
Лал тоже поднял кубок:
— Дорогие мои! Сегодня я особенно счастлив — оттого, что я сейчас не только рядом с вами: вы теперь разделяете мои мысли и веру. Давайте выпьем за возрождение социального равенства, за воплощение нашего идеала! — он чокнулся с ними. Они не чувствовали, насколько он напряжен.
Говорить ли им остальное? Не рано ли?
Нет. Лучше всего сказать сегодня. Но — не в данную минуту.
— Как ты шел к этому? Расскажи! — Ему дали удобную возможность подготовить их к главному, и он поспешил ею воспользоваться.
Это был длинный рассказ, потрясший их обоих.
— Лал, поешь, — сказала Эя, когда он кончил. — А то ты умрешь с голоду. Мы-то хоть ели немного.
— Ничего: я терпеливый.
— Куда больше! Молчать столько лет — не сказать мне ни единого слова, — упрекнул его Дан.
— Просто, не хотел тебе мешать делать главное: только оно могло сделать возможным изменить то, что мне удалось разглядеть. Но — если бы я знал о Ромашке!
— Ну ладно! Что ж теперь. А ты поешь, — поешь, все-таки!
Они молча стали есть, и ему не задавали вопросов, но по их нетерпеливым взглядам было понятно, что сегодняшний разговор еще не окончен.
— Лал, брат, а ведь тебе было не легче, чем мне тогда, — задумчиво сказал Дан, когда Лал насытился и закурил. — Но почему ты молчал и потом?
— Ты ждал прихода вести от Тупака. А потом у тебя уже не было сил на новые проблемы.
— И ты берег меня. Но годы подготовки, все десять лет?
— Разве можно было отвлекать от нее? Нет, конечно. Тоже нет!
— Какие вы!!! Вы — оба!
Они удивленно повернулись к ней.
— Что ты, Эя?
— Ну да! Оба! Открыть, додуматься до таких вещей! Мочь такое!
И Лал решил: «Пора!»
— Но ты можешь еще больше.
— Я?! Скажешь тоже!
— Сможешь! Не сомневайся.
— Куда мне! Что — я смогу?
— Хорошо! Послушай, Эя. И ты, Дан. Давайте поднимем кубки за то, что сможешь только ты, Эя. За чудо, которое ты должна сотворить: за то, чтобы ты родила ребенка!
— Что?!! — разом воскликнули они оба.
— Да! За это: без этого ничего не удастся! Ничто не действует убедительней личного примера! Это необходимо. Чтобы, вернувшись, показать людям ребенка рожденного и выращенного тобой. Чтобы люди могли поверить тебе — матери, у которой есть полное право сказать то, что они должны услышать. Потому что ты будешь знать, что говоришь, испытав и проверив все сама! Только тогда удастся убедить стать матерями такое количество женщин, которому уже нельзя будет помешать. Понимаешь?!
Они никогда еще не видели его таким возбужденным, бледным.
— Ведь мы предложим возврат к материнству совершенно другим людям, чем те, что было когда-то. Уже не может быть точного повторения того, что было тогда. «Нельзя дважды войти в тот же поток». И мы должны прежде проверить на современных людях. Чтобы говорить зная, а не предполагая a priori. И этими современными людьми можем быть только мы сами!
— Лал! Ты понимаешь — что хочешь?! Стать матерью? Мне: даже не имеющей представление ни о чем по уходу за ребенком? Здесь: где мы отрезаны от Земли — при полной невозможности какой-либо помощи? На неведомой планете, где нас ждет огромная работа и неизвестные опасности?