Данэя
Шрифт:
— Позволь, разве без этого возможно обеспечить продолжительность жизни почти до двухсот лет?
— Ну, во-первых, достигнутая продолжительность жизни — не исключительная заслуга хирургического ремонта. Она результат очень многого: мы дышим чистым воздухом, не загрязненным вредными примесями; едим здоровую, хорошо сбалансированную пищу; мы с самого детства уделяем много внимания физической культуре. Во-вторых, есть уже возможность в значительной степени отказаться от хирургического ремонта, чтобы жить столько же.
— А, система непрерывного наблюдения!
— Верно, Эя. В чем она
— Более или менее. Человек непрерывно наблюдается с помощью приборов, находящихся в его жилье, ложе и на одежде. Объем информации о всех процессах в его организме колоссально возрастает по сравнению с нынешним, получаемым как и в старину, при периодических врачебных осмотрах. Поток информации обрабатывается всеобщей диагностической киберсистемой. В результате вовремя выявляются малейшие изменения в организме и принимаются нужные меры: даются указания о необходимых изменениях режима питания, упражнений; если надо, назначаются лекарства, причем — самые легкие. В более серьезных случаях дается оповещение врачу.
Результаты испытаний на подопытных неполноценных были поразительны. Но при этом даже такая ограниченная система была неимоверно сложной. А чтобы охватить постоянным наблюдением все человечество, нужно создать систему, по сложности многократно превосходящую систему управления промышленностью Земли. Память этой системы должна содержать всю сумму медицинских знаний, чтобы обеспечить диагностирование. В свою очередь, анализ поступающей информации должен обеспечить выход выводов по оптимальной коррекции здоровья и выявление каких-либо общих тенденций в состоянии организмов большинства или достаточно больших групп. Работа системы непрерывно контролируется медиками, чтобы избежать непрогнозируемого отрицательного эффекта. Система должна иметь самую высокую надежность и быть обеспечена дублированием для гарантии ее.
— И что дальше? — спросил Дан.
— Ничего. Трудоемкость создания такой системы неимоверно велика. Это было настолько очевидно, что вопрос о ее создании даже не стали предлагать для всемирного обсуждения.
— Но она уже принципиально возможна, и следовательно, использование доноров уже нельзя считать оправданным? — снова спросил Дан.
— Все зависит от того, как подойти к вопросу, — ответил Лал. — Хирургический ремонт — способ хорошо отработанный и не вызывающий сомнений в смысле результатов. И, главное, его использование несравненно дешевле, чем создание системы непрерывного наблюдения — СНН. Это и явилось, как сказала Эя, главным тормозом. Тем более что это совпало по времени с подготовкой первого полета гиперэкспресса, на которую были брошены все силы. Потом нашлись другие веские причины, чтобы снова отложить создание СНН уже после отлета Тупака.
Причем, самое страшное заключается в том, что почти все находят использование доноров совершенно нормальным и не видят никакой сугубой причины отказа от него. Создание СНН не кажется остро необходимым. Проще и дешевле резать доноров! Люди еще не оттаяли: конец кризиса только начался. Все еще впереди.
Но этот зверский способ ремонта людей должен исчезнуть. Обязательно! Ибо он противен истинно человеческой сущности, только глубокий общий упадок сделал возможным его появление.
— Но вот тот хирург сравнивал необходимость умерщвления доноров с убоем животных для еды. Так где же грань человечности?
Лал улыбнулся:
— На этот вопрос мне уже приходилось отвечать — во время полемики с людоедами. Животные — не люди: они живут по законам борьбы за существование, жестоким с точки зрения человечности. Убивая отдельных животных для еды, получения кожи и меха, человек не преступает эти законы, направленные лишь на сохранение вида. Здесь — по-моему — все правильно.
А люди — это люди: они существуют уже по другим законам: каждая человеческая жизнь имеет индивидуальную ценность.
— Ты считаешь абсолютно недопустимым жертвовать неполноценной частью человечества даже ради общего прогресса только из-за негуманности этого?
— Нет. Еще из-за возможных последствий принципа разделения людей на полноценных и неполноценных.
Что отделяет неполноценных от остальных людей? Их неспособность к труду, недоступному и роботам. Именно это. То, что их можно заменить роботами. Что и делается.
Но роботы становятся все совершенней. Рассуждая последовательно, мы в пределе придем к признанию полноценными исключительно гениев, количественно ничтожную часть человечества. Согласны?
Но гениям, окруженным огромным количеством роботов, ни к чему так же огромное количество неполноценных, — и тех, кого нет возможности использовать должны просто убивать, чтобы избавиться от ненужной обузы.
Это будет царство сверхсовершенных роботов, фактически заменивших людей, во главе с гениями — ничтожно малым количеством считающихся полноценными людей. Роботы вытеснят людей их собственными руками. Таков логически последовательный вывод из принципа разделения людей на полноценных и неполноценных, и в этом выводе — очевидная порочность этого принципа.
— Почему не может увеличиться вероятность появления гениев?
— Вполне допустимо — но это не меняет картину. Они, все равно, никогда не составят большинство человечества.
— Да: жуткий вывод!
— Вот и хорошо!
— Почему?
— Что может заставить задуматься.
— Лал, а ты не сгущаешь краски?
— Нет. Я только более контрастно рисую: чтобы было ясней. Ну, что: хватит на сегодня?
— Да уж… — Они были страшно уставшие, побледневшие.
«Надо будет сделать перерыв. Хоть на один день. Пусть уляжется,» — подумал не менее уставший, но довольный Лал.
14
Но уже на следующий «день» Дан просит продолжать:
— Лал, ты ничего не сказал о донорах для таких, как я, — он смотрел на свои руки.
— О них немного можно добавить к тому, что я говорил о других донорах: к ним относится почти все, что к тем, только предъявляются самые высокие общие требования — ко всему организму в целом — плюс эстетические требования к телу. Соответственно, у них несколько иная подготовка. Они — исключительно потомки других доноров, результаты специальной селекции.
— Потомственные неполноценные?
— Да. Но о них мы поговорим позже.