Данэя
Шрифт:
Забота о детях не была обузой для родителей. Это было осуществление естественной потребности, — нелегкой, но радостной. Дом без детей считался пустым. Когда ребенок болел, кроме врача за ним ухаживали родители, бабушка, дед, братья и сестры.
Родственна близость людей являлась неотъемлемым элементом жизни того времени. Вырастая и уже живя отдельно, дети продолжали поддерживать постоянный контакт со своими родителями, братьями и сестрами, интересовались их делами и помогали друг другу в нужный момент, навещали их и собирались вместе на семейные торжества. Родственные отношения, сохраняя элемент душевной
Когда развитие производства и общественных отношений совершенно освободило людей от материальных забот, исчезли и материальные обязанности членов семьи по отношению друг к другу. Теперь их связывали только нематериальные стимулы. В этих условиях семья начала становиться все менее прочной.
Проблемы, которые возникали вследствие этого, стали устранять, максимально освобождая родителей от заботы о детях, которую брало на себя общество, перепоручая ее педагогам. Люди все больше занимались интеллектуальным трудом, становящимся главным смыслом и интересом жизни, вытесняющим все другие интересы. И все меньше внимания уделяли детям.
Но связь еще не была оборвана. Каждая женщина рожала не менее двух детей, которых растили в детских учреждениях. Родители навещали их там, продолжали проявлять к ним внимание, интересоваться их здоровьем и развитием, и проводить вместе еще какую-то часть свободного времени. Это было время приближения нашей эпохи упадка.
После короткого периода, когда было сделано необычайно большое количество крупнейших, фундаментальных открытий, наступило длительное время без единого крупного открытия и со считанным количеством таких достижений, как удачное завершение длительной работы по производству пересадки головы на новое тело. Годы, казавшиеся невыносимыми из-за предыдущих великих успехов.
Выход видели — в первую очередь — в интенсификации труда. И тут первым шагом явилось перераспределение между членами общества обязанностей, связанных с собственным воспроизводством. Чтобы не отрывать большую часть женщин от работы на то время, которые они тратили на вынашивание детей, воспользовались давно существовавшим способом: имплантацией оплодотворенной яйцеклетки, зиготы, другой женщине и вынашивание плода ею.
Этот способ возник когда-то как мера помощи женщинам, которые желали иметь своего ребенка, но по каким-то физическим причинам не были способны на рождение его. Так как усыновить или удочерить чужого ребенка не всегда была возможность, им можно было помочь таким путем. По мере совершенствования медицины и повышения всеобщего здоровья имплантация зигот применялась все реже; можно сказать, почти исчезла.
И тут о ней снова вспомнили. Поручить вынашивание и рождение детей наименее способным женщинам, а более способные пусть продолжают интенсивно трудиться! Это казалось прекрасной идеей.
Все произошло поразительно быстро. Затрачивая на создание ребенка ничтожно мало времени, женщина, его генетическая мать, уже не могла ни привыкнуть, ни привязаться к младенцу, которого родила за нее другая. Все более поглощенные работой, родители, генетические, постепенно прекращают общение с детьми.
Социологи оценивали произошедшие перемены весьма положительно. Во-первых, все дети стали получать исключительно квалифицированный уход. Во-вторых, их воспитанием занимаются только специалисты-педагоги: исключены все отрицательные стороны участия в воспитании родителей, далеко не всегда делавших все совершенно правильно. В-третьих, на детях никоим образом не отражаются взаимоотношения родителей, тем более что семья как таковая уже практически исчезла. В-четвертых, появилась возможность оптимально, с учетом требований генетики, используя необходимую информацию, переработку которой осуществляет суперкомпьютер, производить подбор генетических родителей.
На фоне всеобщего напряжения, вызванного желанием вырваться из начавшейся полосы упадка, все это казалось просто прекрасным. «Человечество, наконец-то, слилось в единую семью!»
Воцарилась абсолютная свобода в личной жизни, уже никак не связанной с рождением детей. Личная жизнь каждого больше никого не интересовала.
Дети, которые уже не знали родителей, стали всеобщими — и ничьими. Родственные отношения и семья исчезли. Если бы не все это, появление социальной категории неполноценных было бы абсолютно невозможно.
Даже при минимальном общении ни одна мать не допустила бы, чтобы с ее ребенком обращались, как с рабом или животным, каким бы он не был малоспособным. Родственные отношения надежно защищали когда-то малоспособных от превращения в неполноценных: они жили тогда среди остальных людей, выполняя посильную работу.
Теперь, превратившись в сирот, они остались один на один с обществом, которое стало смотреть на них, как на ненужную обузу. Их единственной защитой могли быть только педагоги, большую часть которых удалось убедить в необходимости отбраковки, — а силы остальных были чересчур малы.
Что делать с малоспособными? Уничтожать? Нет, конечно! Использовать — как используется абсолютно все, что только возможно, вплоть до трупов и экскрементов. Пусть исключительно они вынашивают, рожают, кормят грудью и нянчат детей. Это почетная миссия. Вот и прекрасно!
А остальные? Что с ними делать? А что угодно! И сделали: одних стали выращивать до нужного состояния, чтобы потом зарезать и воспользоваться их органами; других использовать как подопытных животных — после кроликов, морских свинок и обезьян; третьих — довольно гнусным образом употреблять для удовлетворения похоти.
— Но ведь была от этого какая-то польза?
— К сожалению, да. Общая интенсивность труда была выше, чем в предыдущую эпоху — и это частично заслуга использования неполноценных.
Но подобное оправдание имело и рабство. Благодаря ему перестали убивать пленных. И за счет труда рабов у свободных появилось время для занятий искусством, наукой и философией. И к тому же, одной интенсификацией труда нельзя было исправить создавшееся положение.
Наша эпоха — прямое следствие предыдущей. В ту эпоху удалось совершить фундаментальные открытия, позволившие проникнуть в совершенно новую область строения материи, совершенно необычную — почти неприемлемую с точки зрения прочно укоренившихся взглядов и «здравого смысла». Область огромную, требующую массу времени и усилий, чтобы охватить все ее стороны, прочно освоить ее. Привыкнуть настолько, чтобы свободно мыслить ее категориями. Чтобы она устойчиво заняла свое место в практической деятельности людей.