Dantalion
Шрифт:
— Банкай!!!
Черная реяцу вырвалась из меча, окутав девушку, он даже не поменял форму, лишь тело хозяйки покрылось черной теневой броней. Таура встала в боевую позицию, самодовольно оскалившись, она переместилась в сюнпо, рядом с Соуске, и снизу занесла меч для удара, смотря в карие глаза, что спокойно наблюдали за всем происходящим.
Холодная сталь остановилась у шеи Соуске, но так и не нанесла удар. Мэй опустила голову, руки её задрожали в лихорадке. Айзен тяжело вздохнул, убрав пальцем занпакто от своего горла.
— Я не могу, — прошептала Таура, не поднимая головы. Лишь рыжая макушка подрагивала,
— Ублюдок. Я не могу, – из горла вырвался всхлип. Таура подняла лицо, из горящих лунным светом глаз лились горькие слезы. — Ведь я только тебя…
Зрачки Соуске на миг расширились, а сердце пропустило несколько глухих ударов о грудную клетку, которую, казалось, в тиски сдавливали путы ребер. Он почувствовал, как женская рука ухватилась за край косодэ как за балласт.
Таура, сжимая ткань, смотрела в его глаза, которые будто на мгновение потухли. Как будто их хозяин не был сейчас здесь. Но вот на его губах всплыла привычная теплая улыбка, и он бросил свой единственный смертельный удар:
— Я знаю. Как бы я еще мог контролировать потенциальную угрозу.
Пальцы Мэй разжались, выпустив мягкую ткань, и с каждым сказанным словом Соуске она отдалялась все дальше на шатающихся ногах.
— Глупая змейка, что потянулась за змееядом. Ты думала, что если я способен обмануть весь Готэй-13, то не тебя? Я изначально знал о твоем занпакто. Девочка из известного клана Мэй, выпускающего элитных убийц. Я изучал тебя, надеясь, что когда-нибудь твой занпакто сможет принести мне пользу, если я смогу влюбить тебя в себя. Но твоя жадность к власти погубит тебя здесь и сейчас.
Таура издала тихий то ли стон, то ли крик, она кинулась к своему занпакто, крича «Данталион, поглоти его!». Но её потерявшее координацию тело в эту же секунду было сковано заклинанием. Черные тени из земли обвили её лианой, отправив девушку на холодную землю, глухой удар пришелся по затылку, в глазах зарябило. Мэй тщетно попыталась разорвать путы. Соуске не спеша приблизился к лежащей навзничь девушке, с интересом изучая сложившуюся ситуацию. Ногой он откинул её занпакто в другой конец поляны.
— Думаешь, что мне есть до тебя какое-то дело? Идиот! Я просто пыталась усыпить твою бдительность! Меня тошнит от тебя! Я с первого дня нашей встречи ненавижу тебя, я все равно выберусь и разоблачу тебя! Ничто не сможет сломить меня! Я Лейтенант второго отряда Мэй Таура! И ты, чертов безумец, не помешаешь моим планам!
Яд продолжал литься из её уст, крик уже перерастал в бессвязную речь, Таура все кричала и оскорбляла. Больше ей ничего не оставалось в таком положении. Айзен, достав занпакто, поднес его к горлу девушки, но та даже не вздрогнула, продолжая смотреть ненавистным взглядом.
— Вот как? Считаешь, что ничто не сможет сломить тебя?
Мэй резко похолодела от улыбки на его лице и сверкнувших глаз. Соуске снял очки, откинув в сторону, и ногой раздвинул ноги девушки.
— Что ты делаешь? – с нарастающей паникой спросила Мэй и вновь попыталась выбраться, но заклинание прочно держало её.
— Таура, как бы ты высоко себя ни ценила, какой бы первоклассной убийцей ты ни была, ты все равно всегда останешься в первую очередь хрупкой девушкой.
Холодное
— А чего боятся хрупкие девушки? – Занпакто резануло по поясу хакама, и последняя ткань была безжалостно разрезана. — Быть изнасилованными.
Соуске устроился между сцепленных ног, воткнув занпакто в землю рядом с головой Тауры, у которой по телу пробежался рой мурашек.
— Если ты действительно ненавидишь меня, эта ночь станет для тебя страшнейшей пыткой, — Айзен наклонился над отвернувшейся Мэй, которая стиснула зубы, со всей гордостью пытаясь показать невозмутимость. — У тебя ведь никого не было, я прав? – Соуске, с наслаждением наблюдая за страхом и злостью в жёлтых глазах, повернул её лицо, невесомо держа за острый подбородок. Он окинул взглядом открывшуюся картину: рыжие локоны хаотично лежали на холодной земле, часть из них прилипла ко лбу, другие каскадом упали на обнаженную грудь, которая тяжело вздымалась. Окровавленное плечо с уже подсохшей кровью, и свежая алая полоска от груди к низу живота.
— Если ты сделаешь это, клянусь, я всю жизнь буду преследовать тебя, пока не убью!
— Это навряд ли.
Пробным невесомым жестом Соуске очертил контуры тела, каждый изгиб и впадину, провел по полушариям груди, не отрываясь от лица, наблюдая за меняющийся мимикой. Наклонившись вниз, Лейтенант провел языком по кровавому разводу, поднимаясь от живота к груди, почувствовав приятный солёный терпкий вкус чужой крови, он накрыл губы Тауры, рукой насильно надавив на челюсть. Мэй зажмурила глаза, почувствовав его нахальный язык у себя во рту, что мучительно терся о её, наполняя вкусом собственной крови. Таура со всей злости попыталась укусить его, но Соуске вовремя отстранился, и укус пришелся немного на нижнюю губу.
— Даже твоя кровь похожа на пьянящий яд, — Соуске провел изящными пальцами по укусу, стирая кровь.
В его глазах и вправду играл пьянящий огонь, и Таура поняла, что в нем просыпается похоть.
— Пусти меня, Соуске! Не трогай меня!
Воздух в лёгких перехватило, когда его рука сдавила шею в нежно-болезненных тисках. Мэй зажмурила глаза, вновь отвернув лицо, пытаясь представить, что все – дурной сон, или очередная иллюзия Кьека Сугейцу. Как только он закончит её пытку, все развеется, и она снова будет стоять на поле. Но все было слишком реальным: болезненные поцелуи-укусы, что клеймом оставались на шее, объятья, иголками отдающие по всему телу, и его возбужденная плоть, что прижималось к внутренней стороне бедра.
— Я хочу видеть твои глаза, — властным, но дрожащим голосом приказал Соуске, больно повернув её лицо к себе, тонкие аристократические пальцы подушечками пальцев прошлись по лицу, очерчивая контур и остановились на изогнутых губах, он проник в её рот двумя пальцами, не обращая внимания на очередной укус, и получив достаточной смазки, убрал руку, опустив её к низу живота. Таура закрыла глаза, почувствовав его пальцы на лоне, но раздраженный приказ заставил вновь открыть глаза. Ей пришлось терпеть все – его пальцы, что болезненно скользили внутри неё и до боли сжимали клитор, его затуманенный взгляд, что пиявками впивался в её блестящие от непроизвольных слез глаза.