Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том I
Шрифт:
Путники подходят к незамерзающему и в самые суровые зимы порогу Ненасытецкому – самому большому из Днепровских. Так как Днепр назван Данте Флегетоном, водяной вал на пороге багрового цвета; поэт сравнивает его с рекой Монтоне. На пространстве от горы Монте-Везо (Монвизо) в Пьемонте, где берет начало По, к востоку (в сторону рассвета) это – первая из рек, стекающих с Апеннинского хребта, которая ведёт «свой ход»; впадает не в По, а прямо в Адриатическое море. Возле монастыря и селения Сан-Бенедетто Горного она образует водопад.
Одно из старых толкований гласит: – «Этот богатый монастырь мог бы вместить тысячу монахов или бедных, но его доходами пользуется немногочисленная братия».
От мороза уши болят как снаружи – от обморожения, так и изнутри – от воспаления. Сильнее этой боли ничего нет. Кроме того, ухо может болеть от страшного грохота воды на пороге.
Io avea una corda intorno cinta,e con essa pensai alcuna voltaprender la lonza a la pelle dipinta. [108]Poscia ch'io l'ebbi tutta da me sciolta,s`i come «l duca m'avea comandato,porsila a lui aggroppata e ravvolta. [111]Ond'ei si volse inver» lo destro lato,e alquanto di lunge da la spondala gitt`o giuso in quell'alto burrato. [114]«E» pur convien che novit`a risponda»dicea fra me medesmo «al novo cennoche «l maestro con l'occhio s`i seconda». [117]Ahi quanto cauti li uomini esser diennopresso a color che non veggion pur l'ovra,ma per entro i pensier miran col senno! [120]El disse a me: «Tosto verr`a di sovraci`o ch'io attendo e che il tuo pensier sogna;tosto convien ch'al tuo viso si scovra». [123]Стан у меня веревкой был обвит;Я думал ею рысь поймать когда-то,Которой мех так весело блестит. [108]Я снял ее и, повинуясь свято,Вручил ее поэту моему,Смотав плотней для лучшего обхвата. [111]Он, боком став и так, чтобы емуНе зацепить за выступы обрыва,Швырнул ее в зияющую тьму. [114]«На странный знак не странное ли диво, —Сказал я втайне, – явит глубина,Раз и учитель смотрит так пытливо?» [117]Увы, какая сдержанность нужнаБлиз тех, кто судит не одни деянья,Но видит самый разум наш до дна! [120]«Сейчас всплывет, – сказал наставник знанья, —То, что я жду и сам ты смутно ждешь;Сейчас твой взор достигнет созерцанья». [123]Странствующие монахи опоясывались верёвкой, которая служила многим другим целям в странствии, например, поймать какое-нибудь животное. Но я вижу другой образ – стан, обвитый верёвкой – столб на берегу реки, к которому крепят конец каната паромной переправы. Смотав плотней веревку для броска, Вергилий всматривается в туман, ожидая приближения парома, который сейчас всплывет.
Чуть выше Ненасытецкого порога, на незамерзающей быстрине Днепра, между селами Алексеевское и Васильевское, была устроена паромная переправа через Днепр, действующая и в зимнее время. Течение Днепра в этом месте было очень быстрым, поэтому использовался так называемый «паром-самолёт», в движение который приводили опущенные с него под определённым углом лопасти – шверты; течение и двигало его вдоль натянутого между берегами каната.
На Небе путникам предстоит пересечь Зодиак. Они закончили обход Северного Звёздного Неба и собираются пересечь Зодиак, чтобы обойти и Южное Звёздное Небо, с его созвездиями.
Sempre a quel ver c'ha faccia di menzognade» l'uom chiuder le labbra fin ch'el puote,per`o che sanza colpa fa vergogna; [126]ma qui tacer nol posso; e per le notedi questa comed`ia, lettor, ti giuro,s'elle non sien di lunga grazia v`ote, [129]ch'i» vidi per quell'aere grosso e scurovenir notando una figura in suso,maravigliosa ad ogne cor sicuro, [132]s`i come torna colui che va giusotalora a solver l» `ancora ch'aggrappao scoglio o altro che nel mare `e chiuso,che «n s`u si stende, e da pi`e si rattrappa. [136]Мы истину, похожую на ложь,Должны хранить сомкнутыми устами,Иначе срам безвинно наживешь; [126]Но здесь молчать я не могу; стихамиМоей Комедии клянусь, о чтец, —И милость к ней да не прейдет с годами, – [129]Я видел – к нам из бездны, как пловец,Взмывал какой-то образ возраставший,Чудесный и для дерзостных сердец; [132]Так снизу возвращается нырявший,Который якорь выпростать помог,В камнях иль в чем-нибудь другом застрявший,И правит станом и толчками ног. [136]Поэт говорит: истину он не может открыть читателям, чтобы не быть ввергнутым в Ад инквизиции, однако не везде он может смолчать. Дорогой мой читатель, внимание, вслушайся в слова Великого Поэта:
Называя свою поэму Комедией, он пользуется средневековой терминологией: комедия, как он поясняет – произведение с устрашающим началом и благополучным концом, написанное на народном языке; трагедия – произведение высокого стиля с восхищающим и спокойным началом и ужасным концом. Вергилий называет «Энеиду» трагедией. Говорить прямым текстом про паром поэт не может, поэтому он изрекает «истину, похожую на ложь», иначе можно осрамиться, создав анахронизм и раскрыв себя. Но он не может молчать и блестящими иносказаниями описывает яркими красками свою зимнюю ночную переправу через Днепр на пароме.
С годами этот образ не тускнеет. Приближается паром. Паромщик, упираясь ногами, станом направляет паром к берегу, держась за канат. Выпростать якорь – прямым текстом названо плавсредство.
Как это было:
Дни тянулись за днями, похожие один на другой. Падре приходил ежедневно, не выпуская трости из рук, растолковывал основы языкознания, математики, физики, богословия, давал ежедневные задания, за невыполнение которых нещадно наказывал. Ардженти следил за каждым его движением, как затравленный волчонок, выбирающий момент броситься на обидчика.
Поясняя догмат о Троице, падре подошёл к окну учебной комнаты; трость осталась лежать на столе. Ардженти, сделав короткий бросок, схватил её, замахнулся на падре, норовя ударить того посильнее. Падре, повернувшись, вдруг исчез из поля его зрения; резкая боль пронзила челюсть Ардженти, в глазах сверкнула яркая вспышка, он потерял сознание.
Лёгкий ветерок пробежал по лицу. Ардженти, открыв глаза, увидел склонившегося над ним падре, который обмахивал его полотенцем.
«Очнулся, сын мой» – удовлетворенно произнёс падре: – «Вставай, только осторожно, садись на место». Ардженти, опираясь на руки, поднялся, сел на скамью, ощупывая рассеченную губу, из которой текла кровь. Падре дал ему в руки полотенце, прижав к щеке.
«Сейчас пройдёт» – успокаивающе сказал он: – «Запомни, сын мой, никогда не замахивайся, если не уверен, что удар твой достигнет цели. Продолжим занятия. На очереди у нас астрономия».
«Урания» – откликнулся Ардженти. Падре с любопытством посмотрел на него.
«Урания – муза астрономии» – продолжил Ардженти. Наука о звёздах и созвездиях, расположении созвездий на небе, движении Солнца, Луны и планет. Есть ещё астрология – наука о влиянии звёзд и планет на судьбы людей».
«Какие созвездия и звёзды ты знаешь?» – с любопытством спросил падре.
«Все, учитель» – сказал Ардженти, начав перечислять созвездия по Арату. Падре внимательно, с удивлённым видом слушал.
«Постой, сын мой» – остановил он Ардженти: – «Ты знаешь об астрономии больше, чем я. Сын мой, стань моим учителем по астрономии, научи меня всему, что сам знаешь. С этого дня, урок астрономии будешь вести для меня ты».
«Это как называется?» – спросил Ардженти, осторожно трогая распухшую губу.
«Это бокс – английское искусство кулачной драки, которое я изучал, живя в Англии, сын мой» – ответил Филиппо.
«А это как называется?» – спросил Ардженти, беря трость, делая несколько взмахов в сторону падре, на лице которого не дрогнул ни один мускул.
«Это фехтование – французское искусство владения холодным оружием, сын мой» – ответил падре.