Дантисты тоже плачут
Шрифт:
– А что ты исполняешь? – поинтересовалась Маня.
– Ну, хватит, – вышел из себя полковник, – показывайте комнату погибшей.
Наташка и Маня охнули от ужаса, и мы пошли на второй этаж. Ленкина спальня самая маленькая в доме – метров пятнадцать, не больше. Раньше здесь была бельевая, потом Наташка с Иркой превратили помещение в кладовую. Тут хранились банки с запасами, всякие травы, коренья. С появлением няни продукты убрали, но запах остался, и Александр Михайлович, войдя внутрь, тут же чихнул.
В спаленке не так уж много
Паспорт увидели в комоде. Полковник развернул книжечку, с фотографии глянула серьезная Ленка.
– Оксана Криворучко, – медленно прочитала Наташка и изумилась: – Разве Лена – уменьшительное от Оксаны?
Следующим удивлением стал возраст: выходило, что няньке около тридцати, точнее, двадцать восемь с половиной лет.
– То-то Женя утверждал, что она не первой молодости, – удовлетворенно сказал Александр Михайлович, – к тому же по крайней мере уже один раз рожала.
Мы уставились на полковника во все глаза. Про ребенка Ленка не рассказывала. Но комод скрывал еще один секрет: под стопкой нераспечатанных колготок обнаружился довольно пухлый конверт. Внутри лежали деньги на общую сумму двадцать тысяч долларов. Ничего себе бедная сирота!
– Поглядите на белье, – сказал Александр Михайлович и двумя пальцами подцепил красный кружевной лифчик, – а потом подумайте, каким местом заработала ваша нянька деньги.
Мы молчали, пораженные открывающейся картиной.
– Как звали хозяйку, ну ту, что выгнала ее на улицу? – поинтересовался полковник.
– Кажется Алиса, – робко вспомнила Маня, – а может, Алена, в общем, как-то на А.
– Как-то на А, – передразнил приятель, – да вы просто куры безмозглые.
Глава 8
Генка и Катюша уехали смотреть Суздаль. Левчик рылся в развалах торговцев книгами, Сонька рыскала по магазинам. Я застала ее в холле примеряющей у зеркала шапочку из крашеного кролика.
– Смотри, какая прелесть, – восторгалась Сонька, поворачивая голову в разные стороны.
– Симпатичная, – без всякого энтузиазма сказала я, – кролик – чудесная парочка для кошки.
– Кролик? – возмутилась подруга. – Да глаза открой, это же розовая шиншилла.
– Кто? – изумилась я от души. – Розовая шиншилла? Всегда считала, что у этой несправедливо дорогой крысы серо-голубой мех.
– Действительно, – согласилась Сонька, – розовая шиншилла встречается крайне редко. Дело в том, что она обитает только в Австралии на почвах, богатых
Из моей груди вырвался смешок. Несколько десятилетий тому назад, году этак в 1960-м, бедные студенты-биологи освоили нехитрый фокус. Белых лабораторных мышей, стоивших пять копеек пара, поили несколько дней слабым раствором марганцовки. Шкурки грызунов приобретали приятный оттенок, и нищие студенты торговали ими на Птичьем рынке уже по рублю за штуку. Назывались диковинные животные: «Розовый австралийский мышь».
Не знаю, пил ли несчастный кролик перед смертью марганцовку или тушку покрасили после кончины, но было ясно: Сонька опять наступила на грабли, поверив уличному торговцу. Хотя сама по себе шапочка выглядела не так уж и жутко.
– Остается только купить перчатки из мексиканского тушкана, – невольно вырвалось у меня.
– Мексиканский тушкан, – оживилась Соня, – никогда не слышала, что, очень дорого?
Без няньки очень трудно управляться с близнецами. Ольга похудела и осунулась. Ирка ложилась грудью на амбразуру, но ночью Кешка и Зайка оставались с детьми наедине. Спать они просто перестали и днем походили на лунатиков. Наташка проявляла редкую непреклонность:
– Давайте их на ночь ко мне, согласна качать крикунов, но в агентство больше не пойду, хватит. Сами вырастим, без подозрительных нянек.
Однако, повозившись ночку с Ванькой и Анькой, подруга стала посговорчивей:
– Хорошо, поищем няню по знакомым, но чтобы только с папкой рекомендаций. А пока поделим дежурства по-честному. В понедельник их трясу я, во вторник – Маруся, в среду – Дашка. Арцеуловым тоже нечего прохлаждаться, пусть забирают к себе в четверг, ну а пятница с субботой достанется родителям.
– А воскресенье? – спросила Маня.
Наташка призадумалась.
– Хорошо, пусть воскресенье тоже мое.
В разделении обязанностей была своя сермяжная правда, и план мне очень понравился, но только до шести утра среды. Именно в это время в спальню ворвалась невыспавшаяся Манька с племянниками.
– Вот, – радостно проговорила она, сваливая кульки на кровать, – уже утро среды – твоя очередь.
Ванька и Анька мирно посапывали, пуская пузыри.
«Что же, все-таки устают, – подумала я, – милые дети прекрасно спят. Просто ангелы».
Анька открыла глаза, посмотрела, улыбнулась, потом сморщилась и завопила. Следом немедленно заорал братец. Я лихорадочно кинулась к бутылочкам, но, поев, изверги не утешились. Крик усилился.
Я размотала Ванькины штанишки и обнаружила изумительно закаканную попку, такой же пейзаж наблюдался и в Анькиных ползунках. Сбросив испачканные памперсы в пакет, я потащила притихшего Ваньку в ванную, Анька продолжала заходиться на кровати. Пока я мыла братца, сестричка притихла и принялась издавать какие-то странные, похожие на громкое чавканье звуки.