Дантов клуб. Полная версия: Архив «Дантова клуба»
Шрифт:
В вестибюле полицейского участка на Корт-сквер Николас Рей поднял глаза от блокнота и после долгого корпения над бумагой зажмурился от света газовой лампы. Перед столом стоял здоровенный медведь, точнее – облаченный в индиговый мундир человек и, будто младенца, укачивал бумажный пакет.
– Вы патрульный Рей, верно? Сержант Стоунвезер. Не хотел вам мешать. – Человек протянул внушительную лапу. – Нервное это, должно быть, дело – служить первым негритянским полисменом, кто бы что ни говорил. Вы чего там пишете, Рей?
– Вам что-то нужно, сержант? – спросил патрульный.
– Это вам что-то нужно. Вы ж разузнавали
Рей посмотрел, не открылась ли дверь Куртцева кабинета. Сержант Стоунвезер вытащил из пакета черничный пирог и теперь в промежутках между словами отправлял его по куску в рот.
– Вы помните, где его подобрали? – спросил Рей.
– А то – пошел искать, кто за себя не в ответе, точно по инструкции. Винные лавки, публичные заведения. Ну и заглянул в Южном Бостоне на коночную станцию – пара знакомых карманников прям-таки обожают там ошиваться. Этот ваш забулдыга валялся на скамейке, вроде спал, но при том еще и трясся – то ли белая горячка, то ли черная трясучка, шут его разберет.
– Вы его знали прежде? – спросил Рей. Стоунвезер вещал сквозь набитый рот:
– На конке вечно алкаши да бездельники шибаются. Этого вроде не видал. Правду сказать, вовсе не собирался тащить его в участок. С виду-то безобидный.
Рей удивился:
– Так отчего же передумали?
Чертов забулдыга сам напросился! – Эти слова Стоунвезер вытолкнул из себя, оставив в бороде крошки пирога.
– Как дошло, что я хулиганье собираю, так и попер прямо на меня: руки вперед, видать, наручников захотелось, прям тебе главный убийца на всем участке! Ну вот, думаю, небесам угодно, чтоб я притащил его на дознание. Юродивый какой-то. На все воля божья, я так полагаю. А вы что думаете, патрульный?
Того оборванца Рей представлял только в полете – по-другому образ не складывался.
– По пути он что-нибудь говорил? Чем вообще занимался? Болтал с кем-нибудь? Может, читал газету. Книгу?
Стоунвезер пожал плечами:
– Не приметил. – Пока он выискивал в карманах носовой платок, чтобы вытереть руки, Рей с отвлеченным интересом отметил торчавший из-под кожаного пояса револьвер. В тот день, когда губернатор Эндрю назначил Рея на службу в полицию, городское управление выпустило резолюцию, накладывавшую на нового патрульного особые ограничения. Рею не полагалось носить форму, иметь при себе оружие опаснее дубинки, а также арестовывать белых, кроме как в присутствии другого офицера.
В тот первый месяц город назначил Николаса Рея надзирать за вторым участком. Капитан подразделения решил, что новому полицейскому лучше всего патрулировать Ниггер-Хилл, в других местах толку не будет. Но и там нашлось немало чернокожих, не доверявших офицеру-мулату и презиравших его, – притом что второй патрульный этого района боялся бунтов. В полицейском участке было немногим лучше. Лишь двое-трое полицейских разговаривали с Реем, прочие же подписали письмо шефу Куртцу, где рекомендовалось прервать эксперимент с цветным офицером.
– Вам и вправду охота знать, что его допекло – а, патрульный? – спросил Стоунвезер. – Бывает, человек попросту ломается – сколько раз такое видел.
– Он погиб в полицейском участке, сержант Стоунвезер, – сказал Рей. – Но мысленно он пребывал в другом месте – далеко и
Постичь такие сложности Стоунвезеру было не под силу.
– Жаль, мало я разузнал про беднягу, да.
В тот же день шеф Куртц и помощник шефа Савадж отправились с визитом на Бикон-Хилл. Восседавший на облучке Рей был тише обыкновенного. Выходя из коляски, Куртц спросил:
– Все думаете об том проклятом бродяге, патрульный?
– Так и не узнал, кто он, шеф, – ответил Рей. Куртц насупился, но глаза его и голос потеплели:
– М-да, а что узнали?
– Сержант Стоунвезер подобрал его на коночной станции. Возможно, обитал неподалеку.
– На коночной станции! Да он мог прибыть откуда угодно. Рей не перечил и не спорил. Слушавший все это помощник шефа Савадж уклончиво произнес:
– У нас есть приметы, шеф, еще с дознания.
– Слушайте сюда, – объявил Куртц. – Оба. Старая курица Хили либо угомонится, либо выцарапает мне глаза. А она не угомонится до тех пор, пока мы не покажем ей, кому рубить башку. Рей, оставьте в покое попрыгунчика, вы меня слышите? У нас довольно забот, и мы не станем переворачивать мир ради одного забулдыги, пускай тому вздумалось помереть под нашими ногами.
Окна «Обширных Дубов» были занавешены тяжелыми черными шторами, пропускавшими бледные полоски дневного света только с боков. Вдова Хили оторвала голову от горы расшитых листьями лотоса подушек.
– Вы нашли убийцу, шеф Куртц, – не столь спросила, сколь сообщила она вошедшему Куртцу.
– Моя дорогая мадам, – сняв шляпу, шеф Куртц расположил ее на столике у изножия кровати. – Наши люди не смыкают глаз. На ежеутренних заседаниях оповещается о ходе расследования… – Куртц обрисовал гипотезы: два человека должны были Хили деньги, имелся также отъявленный злоумышленник, коему пять лет назад верховный судья вынес обвинительный приговор.
Вдова удерживала голову достаточно прочно, чтобы горячие компрессы могли балансировать на белых выступах ее лба. С тех пор как прошли похороны, а также различные мемориальные службы в память верховного судьи, Эдна Хили отказывалась покидать свою спальню и отказывала любым визитерам, помимо ближайших родственников. С ее шеи свисал хрустальный медальон с заключенным в нем спутанным судейским локоном; – по требованию вдовы Нелл Ранни прикрепила сие украшение к цепочке.
Два сына миссис Хили, широкие в плечах и с большими, как у верховного судьи, головами, однако и близко не столь массивные, как отец, сидели по бокам дверей, погрузившись в кресла, точно два гранитных бульдога.
Роланд Хили прервал Куртца:
– Мне непонятно, отчего вы продвигаетесь столь медленно, шеф Куртц.
– Стоит нам только назначить награду! – дополнил старший сын Ричард недовольство брата. – С достаточной суммой мы бы уж наверное кого-нибудь поймали! Нечеловеческая жадность только одна и способна подвигнуть эту публику.
Помощник шефа выслушал их слова с профессиональным терпением.
– Мой дорогой мистер Хили, стоит нам открыть истинные обстоятельства кончины вашего отца, как вы утонете в ложных доносах от тех, кого привлекают одни лишь доллары. Вам необходимо держать публику в неведении и позволить нам продолжить поиски… Верьте моим словам, друзья, – добавил он, – широкая известность не доставит вам приятных минут.