Дар Авирвэля
Шрифт:
На этом моменте вводная лекция оборвалась самым пренеприятнейшим образом. Рыцарь, что так усердно объяснял незнакомому человеку основы, которые позволят ему выжить в городе, совершенно обессилел. Он и до этого подрёмывал, и пот тёк с него всё больше и больше, но сейчас, когда поднявшееся солнце нагрело доспех, ему стало совсем невмоготу. Покосившись на один бок, он чуть не свалился с коня. Артур вовремя подхватил его и усадил обратно. И это повторилось снова. Но в итоге, когда граница столицы была буквально в минуте езды верхом, утомлённый рыцарь упал на шею своего скакуна. Не двигался. Не издал ни звука. Казалось, даже не дышал…
— У вас осталось совсем мало времени… — показался из мыслей загадочный преступник в чёрных одеждах. — Если не отведёте его к лекарю — готовьте костёр. Его не спасти.
— Зачем вы говорите такие вещи? — Артур нахмурился, глядя на скрюченного арестанта, и постарался расшевелить милого рыцаря. Но тот нисколько не двинулся. Будто действительно умер.
Поняв, что дело совсем плохо, Тавеан Ликгон взял узды малознакомого коня и повёл его за собой. Тот медленно зацокал, почти синхронно с собратом, и всё это приправлялось тихой мелодией, которая лилась из горла коренастого рыцаря. Её мотив напоминал колыбельную или похоронную музыку, и так хорошо успокаивал нервы, что вскоре Артур перестал чувствовать какое-либо внутреннее давление. Он положил одну из ладоней на спину спящего мужчины, дабы создалось хотя бы видение помощи, и очень скоро начал подпевать новооткрытому мотиву. Тавеан Ликгон не противился этому, хотя юноша достаточно часто фальшивил, и продолжал помыкивать и гудеть, лишь изредка переходя на громкие ноты. Но потом буйволоподобный рыцарь начал петь:
Темнеет звезда, темнеет ручей,
Темнеет звезда, и мрак всё черней…
На миг образовалось задумчивое молчание. Он продолжил спустя несколько секунд, более грустно и искренне, как на самых настоящих похоронах:
Темнеет трава, темнеют кусты,
Темнеют леса, темнеет пустырь.
И лишь тишина, как обычно светла,
И в ней никогда не поселится мгла…
На последних словах тяжёлый и грубый голос дрогнул, словно принадлежал милой девушке. Ещё несколько мгновений молчания, громко вопящих о размышлениях и некоторой тоске, и он запел (если не заплакал) последнее четверостишье:
Поёт тишина, темнеет звезда,
Темнеют дома, темнеет вода,
Темнеет народ, темнеют года,
Но лишь тишина всё светла и светла…
Артур старался подпевать и даже начал попадать в некоторые ноты. А слова… Слова зацепили его, как цеплял только родной сердцу «Крейсер "Аврора"», ещё в самом детстве. Ему вспомнилось, как он сидел перед старым радио и слушал эту тоскливо-любовную песню, записанную на диск. Как качался из стороны в сторону, закрыв глаза и представляя плывущую «Аврору», как улыбался и плакал, когда песня заканчивалась. И музыка не выветрилась из головы, даже когда диск стёрся до дыр. Она всё так же играла в самой душе, и на заднем фоне её слышался шум одинокого моря, бесконечную печаль которого разбавляли корабли… И здесь, в нотах этой колыбельной, ему представлялись темнеющие поля, леса, воды. Представлялась тишина, которая никогда не утонет в этой черноте. И мелодия… Она врезалась в сердце, как стрела, пущенная из лука Амура, и отказалась покинуть разум, даже когда кони проезжали предпоследний ярус. Зрение погасло за это время, отдавшись мощи фантазий, которая успокаивала неспокойную душу юноши вплоть до остановки перед серебряными воротами. За ними, как заметил Артур чуть погодя, раскинулся крайне заманчивый сад и, чуть дальше, сам серебряный дворец. Но на этом их совместное путешествие должно было закончиться.
Артур и Мерлин, оказавшись на дороге, в полном одиночестве и растерянности, не могли найти себе места. Вокруг ходили богато одетые мужчины и женщины с забавными корово-овечьими ушами, и дети бегали туда-сюда, играя в салки и прятки. Но юноша чувствовал, что находится здесь один, с одним лишь соратником в виде преданного пса. Ведь окружающие люди не обращали на пришельцев никакого внимания — даже не удостоили их взглядом!
Все, за исключением небольшой детской шайки, во главе которой стояла прекрасная румяная девочка лет, эдак, четырнадцати. Белоснежные волосы струились по её голове подобно морской пене, и собирались в незамысловатую причёску, начинённую вишнёвыми камешками в серебряной оправе. Она была одета в салатовое платье, как раз для активных прогулок, и из-под подола проглядывались маленькие сапожки, завязанные бантиком. Девочка эта смотрела на Артура несколько любопытствующе, но добро и совсем по-детски — без капли серьёзности. Она протянула руку, выгибая запястье вниз, и слегка отвела голову. Артур не растерялся; поклонился и поцеловал тыльную сторону ладони, как настоящий графский сын. Девочка осталась довольна. Она вернула руку на положенное даме место — к боку платья, и слегка согнула локоть, дабы взяться за небольшой мешочек всеми десятью пальцами. Глянула на незнакомого человека по-свойски, как на побратима, и предложила встретиться как-нибудь ещё. И речь её в этот момент была так сладка и убедительна, что Артур просто не смог отказать. Только потом он осознал, что пал под коварной манипуляцией!
А пока, он спросил, где тут можно поесть, и отправился по указанному маршруту — на срединный ярус, к большой площади, именуемой Локас Майт. И это было всё, что он знал про площадь. Ни её точного расположения, ни того, что на ней происходит, он не ведал, ровно как истории этого потрясающего мира. Поэтому они с Мерлином отправились по одной большой дороге, качественно выложенной маленькими камешками. Дорога эта постоянно сворачивала то туда, то сюда, и город казался бесконечной прогулкой в никуда. Но, на большое счастье, совсем скоро почувствовался запах еды, цветов и фонтана. Оказалось, что всё это действительно нашло своё место на огромной, поражающей своей площадью… площади. Вокруг неё, как по задумке самого практично-перфекционистичного архитектора на свете, выстроились ряды красивейших домов, прекрасно подходящих общему настроению города. И в каждом из этих домов — двух-, трёх - и даже четырёхэтажных — расположились многочисленные пекарни, кафе, рестораны, бакалейные, цветочные и даже зоомагазины. В центре всего этого растёкся фонтан с высокой стелой, на которой изображался мощный дракон, держащий в передних лапах музыкальный инструмент сродни лире и изысканный фламберг. Ветвистые рога этого серебристого дракона походили на величественную корону, а гигантские крылья простирались по две стороны света (по крайней мере, Артур услышал так от одного из местных жителей) — на юг и на север. Имело ли это какой-то глубинный смысл, узнать не удалось. Но это, в общем-то, не так важно. Гораздо более важным Артур и Мерлин считали бесплатные кушанья, которые подавались гостям из других миров (этот факт, как ни странно, нисколько не потряс привыкшего юношу). Поэтому, зайдя в самое первое из попавшихся кафе, они оба сразу же наткнулись на шведский стол, и умяли столько мяса, овощей и сладостей, сколько вмещали их маленькие желудки. А потом, как бы в дополнение к основному удовольствию, им на глаза попались напитки: Артур выпил чай, какао и горячий шоколад, а Мерлин с радостью осушил кувшин воды.
Наетые, они бы хотели лечь спать. Вопрос заключался только в том, где именно можно поспать, и можно ли вообще сделать это задаром? Они оба очень надеялись на второе. И, на счастье, в городе нашлась одна гостиница, называемая «Мирин Алгирис». По крайней мере, так её назвал высокий четырёхрукий человек с нежно-голубой кожей, вероятно, тоже пришедший из иного мира. Взгляд его был привыкшим и радостным, так что юноша сразу понял — этот незнакомец приходит сюда не первый раз.
Гостиница располагалась на рубеже между нижним и срединным ярусами и имела не самую выразительную форму. Представлялась, в общем-то, обычным трёхэтажным домом с красивой, но не изящной крышей, со множеством окон, выходящих на улицу и в небольшой двор, единственными деревянными входными дверьми — прямо посередине здания. Облицованный бело-жёлтой краской приглушённых молочных оттенков, этот небольшой дом заставлял глаза следить за собой. А над самым входом красовалась нечитаемая надпись, выглядевшая так:
Артур предположил, что это и есть название гостиницы, и очень обрадовался, что может сделать вид, что понимает этот язык в полной мере. Не копошась на улице очень долго, вскоре они оба зашли внутрь. Холл и столик администратора выглядели очень современно для эпохи, предполагаемо шедшей здесь. Невысокий потолок, закрашенные стены и пол, устланный жёстким ковром, освещали немногочисленные свечи. Администратор сидел на положенном месте и заполнял какие-то журналы. Но, завидев посетителя, сразу же отложил свои дела и вежливо приветствовал юношу. Его «чем могу служить» прозвучало так мило, что Артур тут же растаял. Он испытывал это перед каждым вежливым человеком! И сейчас, широко улыбаясь и сверкая добрыми глазами, он приблизился к молодому мужчине в костюме так, словно шёл по поверхности луны. Мерлин последовал за хозяином. И после небольшой беседы, в ходе которой прояснились особо важные детали, Артур получил свой ключ.
Они зашли в комнату на втором этаже и приятно удивились: небольшая коморка выглядела очень опрятно, имелись комодик, плотные шторы с изящным рисунком, скромная ванная комната и, естественно, кровать. Широкая, но не очень, и крайне мягкая, будто наполненная перьями! Пыль не летала по комнате, и даже в лучах солнца виднелись лишь крошечные бело-серые точечки. Поэтому юноша, не удосужив себя проверить кровать, рухнул на колючий плед в полной уверенности, что он чист. Так и оказалось.
Глава II. Начало приключений