Дар Авирвэля
Шрифт:
Её танец выбивался из общего ритма — именно поэтому она исполняла свои движения поодаль от основной группы. Она танцевала не как маленькая девочка, а как настоящая женщина, и вкладывала в своё искусство всю страсть, всю любовь, всю ненависть и всё величие, которые имела её безгранично взрослая душа! И чтобы осознать это, не было необходимости досконально изучить её; нужно было только посмотреть на её технику, столь совершенную в своей зрелости. Эта девочка, явно ставшая настоящей женщиной, зацепила Артура так сильно, что он не сумел противиться соблазну и подошёл к ней, чтобы познакомиться и спросить, где она научилась такому танцу.
После небольшой повседневной беседы он узнал, что её зовут Киама — сокращение от Анкиаматше, — что ей совсем недавно стукнуло шестнадцать, и что её словарный запас ограничен самыми банальными словами, такими как: очень, рада, красивый, танец (а слово «танцевать» она, по неизвестной причине, произносила как «танцувать»). Но, несмотря на эту нелепость, в ней ярко полыхала зрелость, философский взгляд на мир и такая грубая непринуждённость, что любое бранное слово — коих в её запасе было чрезмерно много — становилось каким-то невинным и не страшным для произнесения. А самое главное, что узнал Артур, выплыв на один поток с мыслями знакомки, так это её буквальную скованность. Она преподнесла себя частью класса безродных, безропотных и бесцельных, но была, в целом, совершенной противоположностью этого определения. Называя себя «увурук», что трактовалось схоже со значением «раб», она нисколько не подозревала о своём ужасном положении. Она называла себя скованной — таковой и представлялась, — но искренне заявляла, что гордится своим положением, что оно приносит ей деньги, удовлетворение и желанную безответственность. Кто бы не хотел такой жизни? Но единственным условием, под которым стоял столь большой список удовольствий, было это самое «уртувурук», имеющее под собой значение слова «рабство» соответственно. И всё же, она, привыкши к роскоши и отдыху, совсем не желала бежать. Стоило Артуру заикнуться об этой идее, она сразу же шикнула и пригрозила, что позовёт своего охранника. Мальчик решил, что она слышит такое предложение уже не в первый раз, и потому вежливо извинился за причинённый моральный ущерб.
Конечно же, сделал он это не всерьёз. Он задумался над тем, как вызволить девушку из этого рабского плена, и на всякий случай уточнил, будет ли она здесь в ближайшие дни. Услышав положительный ответ, он загадочно улыбнулся и пообещал, что придёт к ней на следующий день — ибо узнал, что её труппа выступала лишь после заката, чтобы платья и драгоценности привлекли ещё большую публику. Она, не подозревая о тайных планах новообретённого знакомого, согласилась принять его у себя и напоила потрясающими травами, внешне схожими с чаем, но совсем иными по своему вкусу и свойствам. После этого они разошлись. И Артур с Мерлином вернулись в гостиницу, в свой номер, где юноша заставил себя заснуть. Ему не терпелось воплотить свою задумку в жизнь, и голова заполнилась мыслями о том, как же ему подговорить своевольную девушку бежать из её золотой клетки.
Вероятно, можно просто попросить. Уверенно рассказать ей о тех преимуществах, которые даёт свобода! Но скорее всего, она уже сотню, если не тысячу раз слышала любые аргументы, и не отнесётся к ним с должной внимательностью. Тогда, можно пригрозить. Пригрозить тем, что сулит ей вечное заточение, вечные танцы и отсутствие работы ума!.. Но вряд ли она так уж сильно печётся о своих умственных способностях. В этом случае, следует обратить внимание на её увлечённости. Танцы, шантх — тот доселе неизвестный чай, внешняя красота, которую она, вероятнее всего, бережёт, словно зеницу ока. Она зависима от этих трёх вещей, которые Артур заметил при первом знакомстве. Значит, нужно играть с ними. Чему может поспособствовать свобода именно в этих направлениях? Танцы можно «танцувать» в любое время, в любом месте, за любую плату без процентов. Шантх можно варить даже в самой дешёвой ночлежке, и всё так же получать с этого деньги без какого-либо налогообложения! Ну а красота… Да, в самом реалистичном случае этим аспектом придётся пожертвовать. Любой труд, особенно женский, взымает плату, берёт проценты и осыпает большими налогами, в которые входят блестящие льющиеся волосы, нежные и гладкие руки, прекрасные глаза без единого признака усталости и, конечно же, свободное время. Артур переживал, что такой риск вряд ли будет по нраву себялюбивой девушке, но иного пути нет, и никогда не будет. Любой успех требует жертв! Даже свобода, в конечном парадоксе, забирает у нас часть собственной независимости и душевного комфорта. Всё, что нужно сделать Киаме — понять эту простую истину. Осмыслить, бороться и принять это так же, как когда-то ею было принято рабство. В ином случае, Артура ждёт поражение как собственное, так и её личное. Но он не собирался думать о поражении, как о факте, потому оставил его где-то в дальнем углу, просто как напоминание о том, что он — всего лишь пятнадцатилетний ребёнок, и даже поражение не имеет под собой так много стыда, ведь было бы принято после значимой попытки перевернуть жизнь другого дитя.
Они проснулись ни свет ни заря и сразу же отправились на площадь. Так как вечером Киама, с позволения «господина», разрешила юноше посетить свою комнатку в снятом на три месяца отеле, Артур знал верное направление, и они вдвоём уже подошли к нужному переулку. Завернувши, сразу наткнулись на здание с непонятным названием по две стороны от дверей. Зашли внутрь и после вопроса о месте нахождения хозяйки указанного номера двинулись к ней.
Она не ждала их так рано. Взглянув в окно, на желтеющее сливочным маслом небо, она поняла, что её разбудили в районе шести часов утра. При этом легла она только два часа назад и собиралась проспать до полудня! Но Артур выглядел так умоляюще, а понравившийся Мерлин сидел у его ноги с таким жалобным взглядом, что девушка позволила им войти. Налила им шантха, пахнущего свежими листьями южных деревьев, и спросила, какая беда принесла ноги знакомого в такую рань. Тут Артур задумался над верными словами, которые не спугнут сонную Киаму и побудят её к действиям. Поразмыслив немного, он начал свою речь:
— Я же сказал, что мы ещё встретимся. Ты… такая милая, — в этот момент его пронзила молния осознания! Что заставит девушку действовать быстрее, чем признание в симпатии? — Я хотел провести с тобой ещё некоторое время.
— Правда? — она скосилась на Артура, как на вора, и её речь стала осторожнее. — Я уже слышала эти слова. От одного эльрина. Он обещал мне любовь и всякое такое, но бросил, когда… потерял интерес. Ты такой же? — её вопрос звучал грубо и строго, на что Артур невольно нахмурился. Но не из-за вопроса девушки, а из-за собственной узколобости. Как он мог подумать, что манипулировать чужими чувствами — правильный шаг?! Хотя, честно сказать, есть в этой Киаме что-то пленительное…
— Нет, я другой. Я не хочу пользоваться тобой и не хочу врать тебе. На самом деле… — он подумал дважды, прежде чем сознаться. — На самом деле, я пришёл, чтобы попросить тебя кое о чём.
— Это связано со вчерашним разговором?
— Да. Если мы думаем об одном и том же. Я хочу, чтобы ты сбежала вместе со мной. Сейчас. Пока твой «господин» спит и не может помешать. Это идеальное время для побега, и я хочу им воспользоваться.
— А ты не подумал о моём желании? Как я уже сказала, мне нравится жить вот так. Мне не нравится работать ради еды и денег, я хочу делать любимое дело ради себя! — она прикрикнула, но тут же смерила голос, чтобы не разбудить «господина». — Я не хочу на волю, Артур. Мне хорошо здесь.
— Но ведь свобода!..
— Нет. Я не хочу тебя слушать, — она закрыла уши, как малое дитя, и начала напевать весёлую песенку.
— Я могу помогать тебе с работой! Ты можешь танцевать, можешь заваривать шантх, можешь красиво наряжаться и каждый час расчёсывать волосы, а я буду искать работу!..
— Тогда чем это рабство отличается от твоего?
— Ты можешь танцевать за деньги. Сама обеспечивать свою жизнь. Можешь ехать, куда душа пожелает, и делать, что тебе важно. А здесь ты живёшь в золотой клетке…
— В золотой клетке? Это как?
— Пусть ты имеешь роскошь и комфорт, но ты не можешь позволить себе ни гулять одной, ни ходить по любимым местам, ни купаться, ни слушать любимых исполнителей. Всё, что ты можешь — танцевать и повиноваться своему хозяину. Это же не настоящая жизнь! Это… подделка.
— Я не против таких подделок. Уходи. Уходи и не возвращайся. Мне не нужны твои советы и не нужна твоя помощь. Ты вообще никто! Не думай, что можешь руководить мной только потому, что считаешь себя выше и умнее!
Она готовилась перейти на самый настоящий крик, поэтому Артур предпочёл удалиться. Напоследок он сказал ей лишь, что она может положиться на его помощь, потребуй того случай, и ушёл. Ни с чем и ни с кем. Лишь Мерлин шёл бок о бок, постоянно поглядывая на своего двуногого друга с любовью и верой. Ах, если бы и люди глядели так же…
Когда выход с этажа показался прямо перед носом, юноша почувствовал на плече чью-то крепкую ладонь. Он повернул голову, скосился так, что зажгло белки глаз, и увидел перед собой бледного мужчину с короткими чёрными волосами и выразительным авгитовым взглядом. Незнакомец был неплохо слажен, пусть и не имел обилия мышц, и очень походил на стража. Говорят же, что первое мнение может или точно передать суть незнакомца, или явиться совершенной противоположностью этого самого мнения. Так вот, Артуру посчастливилось совершенно точно определить его род деятельности, некоторые наброски характера и чрезвычайную картавость. Всё это он вычислил, когда незнакомый мужчина с прищурым разрезом глаз потребовал указать причину пребывания конкретно в этом отеле.