Дар белого астронавта
Шрифт:
Долгожданный приз! Но…
Макар не обманул Гошу. На следующий день тот уже стучался рано утром в квартиру Синицыных. И только Макар открыл дверь, Шурубура ворвался в прихожую, чуть не сбив его с ног.
— Вот удивились все! — завопил он. — Вот был концерт!
— Чему удивились? — Макар от удовольствия заулыбался.
— А тому, что я знаю уроки! Когда я им сказал, что уже выучил, они подняли меня на смех…
— Кто — они?
— Мама и Людка, сестренка. Налетели на меня: ты ничего не учил, садись за уроки! А я им говорю: спрашивайте. Сестричка моя — косички кверху и хвать задачник: «Что задавали?» Я говорю: то-то и то-то. Посмотрела в тетрадку, а задачка-то уже написана! И упражнение по русскому языку выполнено. Вот лица у них вытянулись! Проверяли, проверяли меня, так ни с чем и остались. Слабо им против меня! — хвастливо закончил он.
— А я что говорил? — подбоченился Макар.
— Слушай, — Гоша понизил голос, — ведь упражнения и задачки в тетрадках моих моим почерком написаны. Фокус-покус! Вот что удивительно…
— Чего удивительного? — не понял Синицын.
— Ведь я-то их не писал, это точно! Сам первый раз в глаза увидел. Вот посмотри: и цифры-то кривулисты, как у меня. Почему?
— Потому! Ты что, хотел, чтобы чужим почерком у тебя в тетрадке было написано? Тогда все сказали бы, что не ты выполнил задание. И про кляксу не забыли — ты ведь не чистюля какой-то…
— Верно! Но кто же все-таки моим почерком писал в тетрадке, а? Ты не знаешь случайно?
— Не ломай себе над этим голову! — посоветовал Синицын, выкладывая кубик Рубика. — Есть дела поважнее.
Макар был очень рад, что к нему пришел Гоша. В последнее время ему стало очень скучно жить на белом свете. Уроки учить не надо было, и времени у него стало хоть отбавляй. И вот тут, неожиданно, для него начались неприятности. Он остался один. А скажите, разве интересно играть одному? Даже в кино ходить одному, и то скучно. Ведь из кино идешь с друзьями и обмениваешься мнениями: «Тот ему кэ-эк даст!» — «А этот ему кэ-эк врежет!» А Синицыну не с кем было ни играть, ни в кино ходить. Только он приглашал кого-нибудь с собой, как ему отвечали: «А кто за меня уроки будет делать?»
Прямо одно сплошное огорчение! И Синицын затосковал. Он целыми днями валялся на диване, как лежебока, и подолгу смотрел в потолок.
Тут-то он и повстречал Гошу. И сделал так, чтобы и тому не надо было учить уроки.
Правда, Гоша был младше его, но не намного. Главное то, что он восхищался Синицыным и считал его настоящим волшебником.
Для Макара жизнь снова стала увлекательной и интересной.
А вскоре появилось объявление, что между командами КВН «Альбатрос» и «Любознательный» состоится турнир на литературную тему.
Синицын с нетерпением ожидал этого дня. Он надеялся, что ему, несмотря на запрет, все же удастся выступить.
«На этот раз я вам покажу! — думал он. — Попляшет у меня „Альбатрос“.»
И этот день наступил. В пионерской комнате опять собрались команды и болельщики.
Еще с порога Макар увидел большой портрет Горького и плакат под ним: «Всем хорошим во мне я обязан книгам».
Синицын уверенно направился к команде «Любознательных». Но его остановил Живцов:
— Синицын, куда? Ты не участвуешь в турнире.
Макар почувствовал, что его бросило в жар.
— П-почему это я не участвую?
Голос у него был такой расстроенный, что Зина замялся:
— Ты что, забыл? Мы же постановили на собрании исключить тебя из команды… Вообще-то ты можешь участвовать в турнире, но как болельщик…
— Ну ладно! — с угрозой процедил Синицын. — Попомнишь ты меня…
Он круто повернулся и пошел к болельщикам — отпетым двоечникам и троечникам.
Те встретили его с удивлением, зашушукались.
Скрипнув зубами, он сел и стал искать глазами Дашу. Она сидела в первых рядах команды «Любознательных», щеки ее горели от возбуждения.
— Сегодняшний турнир особый! — объявила Влада Изотовна. — Команда-победительница получает переходящий приз команд знающих и находчивых. Его изготовил специально для нас бывший ученик нашей школы, а ныне мастер фабрики музыкальных инструментов Петр Семенович Галущак.
Она подошла к деревянной коробочке и открыла ее. Все ахнули. На фоне разбушевавшейся реки покачивался маленький белоснежный корабль. Влада Изотовна нажала кнопочку, и полилась мелодия: «Шуми, Амур, шуми, наш батюшка…»
Белоснежный корабль резал волны и неустрашимо шел вперед…
Начался турнир.
Первым выступил Живцов и, оглядывая команду «альбатросовцев», спросил звенящим голосом:
— Где находится самая большая книга в мире?
Синицын уже знал точный ответ. С любопытством следил он, как засуетились «альбатросовцы», громко зашептались. Пашка Многолет пробежал по рядам и вернулся на место:
— В одной из библиотек Нью-Йорка. Ее высота три метра, толщина один метр, а вес сто центнеров. Листают ее с помощью особой аппаратуры. Однако мы считаем, что величина книги определяется не ее весом, а содержанием.
Влада Изотовна слегка покачала головой:
— Не сто, а сто двадцать пять центнеров. Но на вопрос дан правильный ответ. Три очка. А за дополнение еще два очка.
Пашка Многолет довольно улыбнулся. Он вдруг дурашливо подмигнул и затараторил:
Вот столицы достигает. Царь к царевне выбегает, За белы руки берет, Во дворец ее ведет. И садит за стол дубовый И под занавес шелковый. В глазки, с нежностью глядит, Сладки речи говорит.— Откуда эти строки, из какой книги?
Несколько голосов сразу крикнули:
— Из «Сказки о рыбаке и рыбке»!
Другие запротестовали:
— Нет, из «Сказки о царе Салтане»!
Синицын смотрел на Живцова. И когда тот разрешающе кивнул, Макар с места сказал:
— «Конек-Горбунок»! Ершова!
— Болельщику Синицыну за правильный ответ три очка, — объявила Влада Изотовна.
Макар поймал быстрый взгляд, брошенный на него Дашей. Многие стали оглядываться на Синицына, а тот не упускал подходящего момента. Как на его счастье, «Альбатрос» подобрал такие заковыристые вопросы, что редко кто мог на них ответить.