Дар Бога
Шрифт:
— Я был уверен, что все Форроситы живут на деревьях! — присоединился к разговору Товен.
— Только свободные. Низшие слуги и рабы обитают на земле, а то и под землёй. И хотя все мы произошли от Великого Предка и, стало быть, равны, то, в какой семье ты родился, определяет всю твою дальнейшую жизнь.
Так мы и познакомились с Ваулом из Дьяла — человеком огромной силы и нелёгкой судьбы. До того жителей Страны-на-деревьях я встречал дважды: в первый раз я прятался в овраге от их разбойничьего отряда, а во второй меня чуть не огрел топором форросский купец, с которым я начал было торговаться, не зная, что для них это является непростительным оскорблением. Ваул же сильно отличался от соплеменников — будучи таким же высоким, широкоплечим, с массивной челюстью и взглядом исподлобья, он был суровым, но отнюдь не злым, а потому мы быстро подружились. Для нас он был иноверцем и еретиком, однако, мы сами не были праведниками, поэтому смотрели на это сквозь пальцы.
За разговором с ним мы и дошли до Скалы, представлявшей собой отвесный утёс, своей вершиной уходивший за облака. Выждав, пока большая часть скалолазов начнёт взбираться по камням, я последовал их примеру. Мне очень пригодились мои старые кожаные рукавицы: камни были холодными, а те из них, на которых только что стаял снег — ещё и скользкими. Аккуратно, стараясь не промахнуться и не оступиться, я стал руками и ногами нащупывать выступы и впадины, медленно, но непрерывно подтягивая себя наверх. У Ваула было явное преимущество в росте и силе — я заметил его крупную фигуру далеко впереди себя. Впрочем, монтады компенсировали недостаток роста и силы умением лазать по горам, обучаясь этому с детства; там, где не спасала собственная ловкость, на помощь приходил чекан, который использовали как крюк, или кирку. Мне же, не обладавшему большой физической мощью и врождёнными навыками, оставалось смотреть на тех, кто лез впереди, и замечать их ошибки, которые вскоре начали давать о себе знать. Первым сорвался седой старик, рассчитывавший получить от Богини вторую молодость. И в некотором смысле, она подарила ему юность, не дожидаясь восхождения, ведь, упражняясь в скалолазании и походах, он вновь окреп — настолько, что, упав, тут же вскочил и прокричал ужаснувшимся товарищам, что остался цел и невредим. Следующим оступился юнец из Логора, который впервые выбрался из подземных пещер. Благо, его успели подхватить за плащ, но от дальнейшего восхождения мальчик отказался, и, едва не дав слезам пролиться из глаз, стал спускаться вниз. Остальные взобрались гораздо выше, и тем, кто упал, повезло гораздо меньше: я видел, как старик со спустившимся юношей склонились над распростёртой фигурой, мгновенье назад пролетевшей мимо меня со страшным криком. Затем было ещё несколько. Кто-то с трудом и стонами вставал, кто-то оставался лежать на холодных камнях. Пришло моё время поворачивать назад: может статься, что на вершине вообще ничего нет, а цена ошибки слишком высока. Но тут слева от себя я заметил крупное углубление, где можно было бы перевести дух. Добираться до него пришлось бы достаточно долго, поэтому остальные не стали тратить силы и продолжили лезть наверх. Я же решил отдохнуть, прежде чем принять решение продолжить восхождение или спуститься вниз, и как оказалось, не зря: именно в это время пошёл снег. С трудом достигнув места привала, я завернулся в плащ и задремал.
Видимо, спал я не очень долго — стемнеть ещё не успело, хотя снег валил с прежней силой. Сон полностью меня восстановил, и я вновь был готов к подъёму на вершину. Но сперва нужно было разогнать досаждавшие мне осадки; я приступил к Ритуалу Успокоения Стихии. Снег, как и ожидалось, стал дождём, который вскоре должен был прекратиться. Однако, время шло, а поток, лившийся с тёмного неба, лишь усилился, более того — в тучах появились проблески молний. Что-то пошло не так — впервые ритуал подвёл меня, а заодно и всех тех, кто уже был наверху. Надеюсь, Товен знает, что делать в таких случаях, а мне достаточно отсидеться в моём укрытии, пока дождь не пройдёт. Однако, отсидеться не удалось — в нескольких якрах от моей головы ударила молния, а затем ещё и ещё. Раздался ужасный грохот: к раскатам грома добавился стук падающих камней. Я начал молиться Красному Змею, в очередной раз проклиная свою гордыню, которая раз за разом вовлекала меня в неприятности. Это испытание не было необходимостью: можно было сбежать, сдаться Одвигу Аускеру, или стать слугой местного владетеля, но я захотел большего — почувствовав себя свободным и влиятельным, я более не желал возвращаться к прежнему положению в обществе. Теперь я был как минимум свободным от службы семье Аускеров, только это мало утешает человека, в которого уже в десятый раз норовит ударить молния, и на голову которого вот-вот обрушатся обломки горной породы. В какой-то момент гром раздался совсем близко; судя по звуку, вход в моё укрытие завалило, но я уже не видел этого, так как всё заволокло каменной пылью и паром от вскипевшего снега. Неужели я погибну здесь и никогда больше не встречусь с Адолой? Пытаясь ещё глубже вжаться в стену, я вдруг почувствовал, что углубление, в котором я оказался заперт, гораздо шире, чем казалось изначально, а так как вход был перекрыт и по-прежнему обстреливался молниями, безопаснее было ползти в противоположном направлении, что я и сделал. Чем дальше я полз, тем шире оказывалась ниша, изначально выглядевшая совсем крошечной. Постепенно свод становился всё выше и выше, в какой-то момент мне удалось выпрямится в полный рост. Я шёл на ощупь в кромешной темноте, которая понемногу начала проясняться: не глазами, но словно бы каким-то иным чувством я начал различать ровные стены, пол и потолок галереи, в которой оказался. Она оканчивалась аркой, позади которой была лестница, ведущая наверх. «Вот, как Маддону удалось взобраться на вершину!» — подумалось мне. Лестница казалась бесконечной: она то спиралью заворачивала направо, то шла прямо, то уходила вниз, а иногда казалось, будто она перевёрнута, а я иду по ней вниз головой. Наконец, показался залитый светом проём в стене, который я видел своими глазами, хотя и размыто. На выходе зрение полностью прояснилось: моему взору предстал весь Монт, горы казались маленькими, а деревья — едва различимыми. Небо по-прежнему низвергало на землю потоки дождя, а молния до сих пор била в то место, где не так давно сидел я. Камни раскалились докрасна, а образовавшаяся оранжевая масса полностью закрыла вход в таинственную галерею. Что ж, путь вниз был отрезан, а до вершины, по моим расчётам, оставалось совсем недолго. От выхода из горы наверх вела узенькая, но удобная тропка, которой я не преминул воспользоваться. Тревожные мысли оставили меня, и похищение древнего манускрипта вновь перестало казаться мне глупым поступком, как и все последующие события. Незаметно для себя я зашёл в облако. Стало тяжело дышать, а всё вокруг стало окутано серой мглой. Ощупывая каждый выступ, я вновь ощутил, что вижу гору и пошёл быстрее. Тропа упиралась в небольшой подъём, на который явно нужно было залезть. Я услышал шипение змей и шуршание листьев на деревьях, которые — я точно знаю — не росли на этих камнях, и даже начал различать их, но тут тьму прорезал ярчайший луч, который светил постоянно, а не затухал через мгновение, как сияние молнии. В мои глаза ударил свет Солнца. Чуть не сорвавшись назад в укрытую тёмными тучами пропасть, я посмотрел на огромный огненный шар. Кажется, он вскоре начнёт заходить, а между тем, успеть нужно было до темноты. Но темнота в этом месте казалась невозможной — настолько ярким был Испепеляющий Камень. В своих путешествиях на поверхности я не раз видел солнечные лучи, однажды даже край Солнца, но вот так целиком, не закрытое ни одним облаком… это зрелище стоило того, чтобы сюда забраться, и, хотя я до жути боялся горящего шара в небе, я не мог им не восхищаться. Наконец, я вскарабкался на вершину. Она представляла собой вогнутую площадку в брос шириной, в центре которой стоял шатёр из ткани настолько прозрачной, что внутри него была отчётливо различима женская фигура. В этот момент тучи, которые остались далеко внизу, начали подниматься и сгущаться, приближаясь к самому верху, вскоре они уже носились вокруг меня, норовя сбить с ног. Когда серый вихрь готов был поглотить шатёр, я поднял занавеску и вошёл внутрь.
ГЛАВА 12. О РАДОСТИ И БРЕМЕНИ СЛАВЫ
Помимо герцога Астома мне пришлось поговорить ещё с дюжиной верхнемонтских вельмож и жрецов: никто из них даже предположить не мог, чем закончится День Пепла в этом году. Поэтому целую неделю я провёл в Авастре — столице Верхнего Монта. Ничего подобного я доселе не видел: город выдолблен прямо в скале, а из добытого при этом камня на вершине выстроен дворец, уходящий своими верхними башнями прямо в облака.
Это был головокружительный успех: вместе со свободой я получил самую настоящую славу, которая, впрочем, не принесла мне ничего, кроме бесплатной еды в гостях у вышеозначенных господ; за прохождение смертельно опасного испытания не полагалось никакой выплаты или награды. Верховный Авастерский жрец сказал, что наградой для меня должно стать само посещение шатра Каменной Богини, и что теперь передо мной будет открыт весь мир.
— Древние тексты часто говорят обо всём иносказательно, вы точно уверены, что имелся в виду весь мир?
— Разумеется, возможно, слово идёт даже о местах под горами, Аннтеране, и даже части стран, где заправляют еретики.
— В книгах также говорится о том, что все народы падут ниц передо мной.
— Поверьте, они уже радуются вам настолько, что готовы пасть ниц при вашем появлении. Пусть это, однако, не вскружит вам голову: постарайтесь быть скромным, даже несмотря на ваши безусловные достижения.
— Сказать по правде, это удивило меня самого. Я приложил гораздо меньше усилий, чем остальные.
Я в красках рассказал о пути по призрачной лестнице, конечно же, умолчав о неудавшемся ритуале и событиях на вершине.
— Видите ли, критерии отбора состязателей отнюдь не случайны. Наше дворянство, как, впрочем, и ваше, по легенде ведёт свой род от Коморра — вождя Первокопов, который стал первым человеком, сотворённым Богиней. Естественно, она будет более благосклонна к потомку своего первенца, что уменьшает вероятность провала. Простолюдины же, дабы не погибнуть, и чтобы уравновесить шансы с благородным сословием, должны соответствовать одному из требований. Совершивший подвиг не убоится риска, но и не будет геройствовать без надобности. Рождённый в День Пепла, по древнему поверью, наделён особой силой применять и отражать заклятия, и хотя все свитки с ними считаются уничтоженными, традиция сохранилась. Наконец, обладатель Слезы Богини способен по своей воле путешествовать в Земли Тумана, как это и случилось с вами.
— Значит ли это, что я избран Богиней для чего-то большего, чем предполагал?
— Я же говорил: не возгордитесь тем, что исполнено не вами. То, что вы подошли с трёх сторон — просто совпадение. Дары Богини и дары Тёмных Сил не отличимы между собой, и как распорядиться ими, решать только вам. Чем бы ни одарила вас Богиня, воспользуйтесь этим во благо человечества! К слову, Маддон был потомком Коморра, рождённым в День Пепла, обладал Слезой и, ещё до того, как стать вождём, совершил немало подвигов. Но то, как он распорядился даром Богини, до сих пор заставляет Горы содрогнуться. Будьте лучше, не повторяйте его ошибок!
По лицу Товена было заметно, что он недоволен моей победой. Он был сильнее, быстрее и моложе меня, гораздо лучше подготовился к состязанию, но всё равно проиграл.
— Как посмотреть, господин Альп! — я как мог пытался подбодрить его, — Зато теперь вы взрослый мужчина, хотя вам ещё нет и шестнадцати лет, да к тому же на следующий год вам обязательно повезёт!
— Вы сделали то, что не удавалось никому в течение пяти сотен лет! При этом вы даже не имели намерения этого сделать!
— У тебя всё ещё впереди. Подумай лучше о том, чем займёшься дальше!
— Я хотел бы продолжить путешествовать с вами, хоть вы и обошли меня.
— Разве пристало новоявленному лорду Альпу из Браула ходить с обычным гонцом?
— Теперь вы не обычный гонец, если только не захотите вновь зарабатывать своим семейным ремеслом. Я с удовольствием пойду с вами, но более не на правах оруженосца. Теперь мне полагается свой собственный оруженосец. Ну… или хотя бы слуга.
— Как насчёт Ваула? Ему некуда пойти, если он пересечёт границу, его могут отправить в рудники, или копать туннели, или ещё чего похуже. Если же его наймёте вы, он станет вашим телохранителем, и тогда ни у кого не возникнет к нему вопросов.
— Да, мы очень подружились, когда стали спускаться, а затем, не обнаружив вас на земле, полезли туда, где вас видели в последний раз.
— Должно быть, увиденное вас не обрадовало?
— Ещё бы! На том месте, в которое била молния, оказалась стена из стекла. Я был уверен, что вы навеки замурованы в скале. Увидеть вас на следующее утро было крайне странно! Я понимаю, что нельзя рассказывать о том, что было на вершине, но почему вы не расскажете о том, как вы спустились?
— Да в который раз говорю — я не могу этого вспомнить. Я просто проснулся у восточного склона и побрёл на юг, где и увидел вас. При этом всё моё имущество — даже копьё, которое я оставил перед тем, как залезть на скалу — было при мне.