Дар Демона

Веденеева Валерия

Причин оставаться в чужом городе и ввязываться в чужие разборки Венд не видел. Пусть местные владетели, или кто это все затеял, сами разбираются между собой.

Когда воин добрался до храма Солнечного, уже светало. В этом повезло: именно с первыми лучами дневного светила в храме начиналась служба, славящая бога Солнца, именно на рассвете для верных отворяли тяжелые железные ворота. Прихожане толпились, переходили с места на место, поэтому Венд не сразу углядел худощавую фигуру Ресана. Парень стоял в передних рядах, пришлось протискиваться вперед, а

потом вытягивать его, не понимающего в чем дело, к выходу.

– Венд, нельзя же уходить посредине службы, - возмущенным шепотом выговорил ему юноша, оглядываясь на храм, только что ими покинутый.

– Можно, все можно, - рассеянно отозвался воин и тревожно взглянул на небо. Теперь со стороны реки вверх поднимались темные столбы дыма, и настрой толпы начал опасно меняться. И настрой, и состав.

– Не до службы сейчас, потом домолишься.

– Венд, я так не могу, - Ресан остановился и сделал попытку вернуться.
– Я даже жрецов не поблагодарил за спасение.

– Вперед шагай!
– велел воин, разворачивая мальчишку и тычком в спину задавая верное направление.
– Вернешься и поблагодаришь, если останешься живым.

И добавил, понижая голос, чтобы не привлечь внимание окружающих:

– В городе с минуты на минуту начнутся волнения. Нужно успеть выбраться из Радоги до этого.

Ресан споткнулся, выправил шаг и больше не делал попыток развернуться. Лицо парня побледнело, взгляд растерянно заметался по толпе, выискивая признаки начинающегося мятежа.

– Ты... уверен?
– спросил шепотом.

– Почти, - отозвался Венд.
– Если ошибаюсь, вернемся, и я вместе с тобой пойду благодарить жрецов и извиняться перед ними.

Людей на улицах прибывало, и все меньше среди них становилось женщин и детей и все больше мужчин, в основном молодых и вооруженных. Некоторые выглядели растерянными, не знающими, чего ожидать, другие шагали или ехали целеустремленно. Двери домов между тем запирались, окна закрывались ставнями изнутри. Выводы из напряжения предыдущих дней и сегодняшнего пожара сделали многие.

За комнаты и питание Венд платил вперед, поэтому багаж и лошадей они забрали без затруднений. Хозяин постоялого двора, выглядя хмурым, но не сказать чтоб испуганным, раздавал какие-то распоряжения, слуги торопливо заполняли водой все имеющиеся бочки на случай, если пожар пойдет в эту часть города. На уезжающих постояльцев никто не обратил внимания.

Вот только восточные ворота, к которым спустя полчаса они подъехали, оказались заперты. Народу столпилось много, и конные, и пешие, и в каретах. Полтора десятка городских стражников стояло на крепостной стене, в их руках Венд заметил арбалеты с уже наложенными болтами. Стража опасалась, что люди попробуют вырваться из города силой?

Внизу, у самых ворот, находилось около десятка, в кольчугах и шлемах, с обнаженными мечами. Еще двое стояли ближе к горожанам, выставленные объясняться.

– Не велено, - лениво сказал молодой стражник, немного сдвинувший шлем назад, открыв светлую челку.
– Приказ никого не выпускать.

– Кем не велено?
– напирал на него мужчина лет сорока. Судя по богатству одежды и отделке оружия - вельможа не из последних, подъехавший в сопровождении многочисленной свиты.

– Кто это приказал?

– Кто надо, тот и приказал, - так же лениво отозвался стражник, и, вытащив из кармана горсть орехов, принялся давить пальцами скорлупу и по одному закидывать в рот. Зубы у белобрысого оказались на диво белые и ровные.

– Ты разве не знаешь, кто я такой?
– обозлился дворянин, явно собираясь втоптать наглеца в землю перечислением своих титулов.

– Да хоть сам император, - отмахнулся от него стражник, заставив вельможу онеметь.

Венд, вместе с Ресаном наблюдавший с некоторого отдаления за разворачивающейся сценой, хмурился все сильнее. Не так ведут себя городские стражники в присутствии важных нобилей, способных парой слов испортить простому человеку жизнь, а при желании и лишить оной. Стражнику бы полагалось потеть, краснеть и извиняться за вынужденное исполнение приказа, в конце концов перепоручить недовольного нобиля своему старшему.

А еще воину все сильнее казалось, будто он уже видел ехидный прищур белобрысого и слышал его голос...

– Как твое имя?
– с угрозой потребовал нобиль, вновь обретший дар речи. Судя по тому, как побелели пальцы на рукояти меча, мужчина с трудом сдерживался, чтобы не вытащить оружие.

Белобрысый закинул в рот последний орех, со смаком разжевал его, проглотил, похлопал себя по карманам, выискивая еще, не нашел, разочарованно скривился.

– Отвечай, когда благородный тар тебя спрашивает, смерд!
– вмешался один из свиты.

– А ведь я этого стражника уже где-то видел, - проговорил неожиданно Ресан.
– Только где?

Венд еще раз посмотрел на белобрысого - и вспомнил.

Из караульной башни тем временем вышел старший десятник стражи, держа в руке бумагу с гербовой печатью. Помахал ею в воздухе:

– До особого распоряжения нового магистрата все ворота останутся закрыты. Расходитесь по домам.

– Какого еще нового магистрата?
– возмутился вельможа, перенеся внимания на новое лицо.
– До следующих выборов три года!

– Старый магистрат сегодня утром был распущен, - терпеливо объяснил десятник.
– И сформирован новый. Это все, что нам известно, благородный тар.

Дворянин скрипнул зубами, но спорить дальше не стал. Вместо того кивнул в сторону белобрысого стражника:

– Я требую наказать этого простолюдина! Он оскорбил меня.

Десятник скривился:

– Обязательно, благородный тар, - выговорил он через силу. Белобрысый ухмыльнулся, нисколько не устрашенный, но приказу отправляться на ворота и прислать вместо себя некоего Йошата подчинился без возражений. Венд проводил его взглядом, отметив про себя: стражники как на крепостной стене, так и внизу у ворот четко делились на две почти равные по численности группы, не смешиваясь.