Дар демона

Веденеева Валерия

– Тогда извинись и исчезни.

Эвита словно бы не услышала его грубости. Грустно улыбнулась, подошла еще ближе, протянула к нему руку - но лишь скользнула пальцами по щиту. Вот это ей уже не понравилось, во взгляде мелькнул гнев, но тут же исчез, будто бы привиделся.

– Мое извинение тебя заинтересует, Тонгил, - голос уже не перекатывался грудным тембром, который приберегают для альковных игр, звучал по-деловому сухо.
– Я нашла средство от твоего проклятия.

Вот так-так... Арон молчал, выбитый из колеи. Идя сюда, он перебирал в уме все возможные причины визита некромантки, думая

о том, что она может предложить ему и что потребовать. Но средство от проклятия? Он, оказывается, проклят, но даже не подозревает об этом. И Мэа-таэль не знает, и в дневнике прежний Тонгил ничего подобного не упоминал. А вот рыжая магичка не только знает, но и нашла, чем от этого то ли существующего, то ли нет проклятия можно избавиться. Как... мило.

Эвита устала ждать его реакции:

– Так как, дорогой? Или тебе не интересно?

– Почему же, я весь внимание, - Арон расположился в одном из кресел и жестом предложил Эвите последовать своему примеру.

– Итак?

Магичка аккуратно села, расправила на платье складки:

– Все дело в смерти. В твоей смерти.

– То есть?
– Арон приподнял брови.

– Проклиная тебя, та ведьма сказал: "И быть тому, пока не подохнешь". Верно?

Северянин издал неопределенный звук, который при желании можно было принять за согласие.

– Я знаю, что ты долго искал способ обойти его, но не нашел. Не мог найти, поскольку способа не существует! Ведьма закляла тебя собственной кровью, землей и водой, а ее смерть закрепила проклятие не хуже божественных печатей. Поэтому, пока ты жив, его снять невозможно. Значит, есть только один способ: ты должен умереть!

Тонгил, не выдержав абсурда предложения, тихо рассмеялся, но Эвита не улыбнулась.

– Умереть и воскреснуть, Арон, только и всего! Ты знаешь, это возможно. Даже нескольких минут в посмертии хватит, чтобы снять проклятие.
– Она наклонилась вперед, заглядывая ему в глаза.
– Моей силы достаточно, я верну твое тело и дух невредимыми из-за Грани. Доверься мне!

– В чем твоя выгода?
– уточнил Арон.

Эвита на мгновение опустила взгляд, потом вновь посмотрела на него, грустно улыбаясь:

– Темные маги не умеют любить, особенно друг друга. А ведь мы казались такой хорошей парой...
– она встряхнула головой.
– Я хочу править, Арон, править живыми людьми, а не скучными мертвецами! Я хочу сесть на нефритовый трон империи Таррун по левую руку от тебя. Я хочу стать императрицей, когда ты станешь императором.

– Звучит, как план государственного переворота, - заметил Тонгил.

– О да, - магичка тихо засмеялась.
– Я танцевала от радости, когда узнала, что ты уничтожил сихха. Одна, в пустом подземелье, я танцевала и пела осанну Серой Госпоже. Она больше не будет помогать семье императора, Арон. Я спросила у Грисса, и он подтвердил: Матушка сердита на императора, она лишила его своей опеки. Ты ведь понимаешь значение этого? У нас развязаны руки. У нас, наконец-то, развязаны руки!

– Удивлен, что ты решила рассказать о случившемся Ковену, - Тонгил скрестил пальцы, бросил быстрый взгляд на невидимый след от кольца Тери. Само кольцо он надеть не решился, и теперь время от времени всплывала тревога за сына: все ли с ним в порядке? Пока камень цел - жив, пока не потемнел - здоров, но отсюда не увидишь...

Хотя не время думать сейчас об этом, не время.

– Светлые уже знают, значит, должны и наши, - Эвита покачала головой.
– Или ты не следишь за происходящим во дворце? Напрасно. Император официально испросил у Светлых защиты в обмен на новые привилегия. В ущерб нам, конечно же. Если это не объявление войны, то я ничего не понимаю в жизни.

Арон согласно кивнул. И в прежней его жизни, и в этой, в отношении магов власть придерживалась одной и той же политики: держала нейтралитет. Если же случались перекосы, неважно, в какую сторону, то империю начинало ощутимо потряхивать.

В прошлом между магами несколько раз доходило до открытого противостояния, но разум брал верх: никому не хотелось настоящей войны. Светлые заявляли о приверженности принципам милосердия, Темные же считали свою жизнь слишком ценной, чтобы обменять ее на смерти даже нескольких Светлых, поэтому после громких деклараций все становилось как прежде. Мелкие столкновения бывали всегда, так же как дуэли, личные вендетты, но общего спокойствия это не нарушало.

– Война разрушит империю, - сказал Арон мрачно.
– Какой смысл жить среди руин?

– Очевидно, наш монарх оценил свою жизнь выше мира в стране, - Эвита изящно пожала плечами.
– Я слышала, он постоянно слал к тебе гонцов...

– Больше не будет, - Арон выпрямился в кресле, готовясь встать.
– Ты все мне сказала?

Магичка тихо вздохнула:

– Нет, но перенесем это на время, когда ты будешь расположен к разговору. Не забудь: я единственный некромант, кому ты можешь довериться. Только мне ты нужен живым и свободным от проклятия.

Когда Арон вернулся в обеденную залу, там обнаружился Мэа-таэль с незнакомым северянину человеком, который о чем-то торопливо рассказывал. Лорган сидел рядом, упершись подбородком в скрещенные ладони, и внимательно слушал.

– Эвита ушла?
– спросил он, заметив Тонгила.

– Да.

– Хорошо. У нас тут новости.

– Еще какие!
– Мэа-таэль повернулся к незнакомцу.
– Тебе придется повторить для господина.

Тот посмотрел на Тонгила, сделал легкое движение головой, долженствующее обозначать поклон, Арон кивнул в ответ. Не требовалось спрашивать, кто этот незнакомец: только у Серых Братьев вспыхивали вот так, без источника света, желтые огоньки в глазах, только они умудрялись сочетать действительно верную службу с полным отсутствием низкопоклонства. Они признали его главным, дали клятву и были уверены - этого достаточно.

– Император исчез, весь двор в панике, - оборотень позволил себе усмехнуться.
– Но нам удалось узнать, куда он открыл Врата. Это Радога, господин.

– Император попросил защиты у Светлых, но те, подумав, отказались!
– вмешался Мэа-таэль, бросил извиняющийся взгляд на оборотня.
– Прости, Ирвин, что перебиваю.

– Светлым не нужна война, - сказал Арон, подумав, как разочаруется Эвита. Сам он почувствовал облегчение.

– Именно. Императору пришлось искать других желающих, и рыцари Гиты любезно согласились предоставить свой главный форпост для его беглого величества.