Дар дождя
Шрифт:
– Тогда я подожду. Твоего брата с Макаллистером отправили в тюрьму Чанги [78] , и они останутся там до окончания войны. Ты ничего не можешь для них сделать.
Я поклонился, как того требовали приличия, и ушел, оставив Саотомэ в саду из гальки с душами, застрявшими в приливе времени.
В глубине души я знал, что Саотомэ мне солгал. Правда была для него драгоценным ресурсом, он не стал бы ее раздаривать. В ожидании поезда я поменял билет и нанял велорикшу из тех, что выстроились в ряд у дороги перед вокзалом.
78
Тюрьма для военнопленных в Сингапуре, где также располагалась штаб-квартира кэмпэнтай.
– Куда ехать? – спросил рикша, согнувшись над рулем велосипеда. Через плечо у него висело грязное полотенце.
– Тюрьма Пуду.
Он побледнел и огляделся вокруг.
– Это не очень хорошее место.
Я предложил двойную плату, и рикша согласился, недобро бормоча себе под нос. Тюрьма располагалась недалеко от вокзала, но он ехал целую вечность. Подъехав к воротам тюрьмы, он развернул коляску.
– Подожди меня здесь. Я заплачу еще.
Рикша отъехал в тень рамбутана и стал смотреть, как я стучу в тяжелую дверь. Открылось окошечко, и я сказал на официальном японском:
– Мне нужно встретиться с главным надзирателем. – Я показал удостоверение. – Я – ответственный по культурным вопросам на Пенанге, действую согласно полномочиям, полученным от Эндо-сана, заместителя губернатора.
Я задержал дыхание, надеясь, что, как все японские служащие, он не станет подвергать сомнению авторитет, к которому я воззвал.
Окошечко закрылось, но открылась дверь. Я вошел внутрь и позволил охраннику меня обыскать. Пришел другой охранник и повел меня в тюрьму. У меня тут же началась клаустрофобия, потому что это место было пропитано страданиями. Мы вошли, и заключенные, в основном европейцы в грязных набедренных повязках, молча уставились на меня, держась за прутья решетки, которая закрывала несколько камер, построенных над сводчатым проходом. Тюрьма оказалась забита военнопленными, от их вони мне стало плохо.
Меня провели в кабинет старшего надзирателя. Свет проникал внутрь через сломанную деревянную оконную раму у него за спиной, и, когда хозяин кабинета поднялся, я заморгал. Я поклонился так низко, что почти коснулся лбом стола, и представился.
– Эндо-сан не предупредил о вашем визите, – сказал старший надзиратель Мацуда, когда я объяснил цель своего прихода.
– Это моя ошибка. Я занимаюсь его корреспонденцией и… Понимаете, я еще не выучил до конца свои обязанности. Надеюсь, что вы не сообщите ему о моем промахе.
– Вы очень хорошо говорите по-японски.
– Спасибо. Я с детства очень интересуюсь японской культурой. Мне кажется, мы можем почерпнуть из нее много полезного.
– Я рад, что вы так считаете, потому что мы – культурная нация. Итак, скажите мне имена тех, кого вы ищете.
Я назвал имена, подчеркнув, что их обладателей хотят перевести на Пенанг из-за их опыта и знаний в организации плавки олова. Он открыл толстый журнал и полистал страницы. Я успокаивал себя и старался побороть нетерпение. Он хмыкнул, и его пальцы перестали ползти по странице.
– Макаллистер, Питер, сорок семь лет, – прочитал он, сделав паузу, чтобы правильно произнести имя, но у него все равно не получилось.
Я заметил, что когда японцы говорили по-английски, они могли произносить раскатистый «р», на «л» они всегда спотыкались, в конце концов произнося его как «р». Старший надзиратель не стал исключением. Любопытно, но китайцы испытывали ровно противоположные затруднения.
Мацуда посмотрел поверх очков.
– Он был здесь, но потом его отправили в Сиам, на границу с Бирмой.
Я старался не показать, как у меня упало сердце, когда его пальцы снова набрали скорость.
– Хаттон. Он ваш родственник?
Я покачал головой, надеясь, что Мацуда не очень хорошо знаком с английскими фамилиями.
– Это распространенная фамилия, совсем как «Мацуда», – сказал я первое, что пришло в голову.
Он рассмеялся:
– Хай. У нас в тюрьме служат два Мацуды. Можете представить путаницу. А, вот и он – Эдвард Хаттон. Отправлен на бирманскую границу две недели назад, с той же партией, что и Питер Макаллистер.
– А что происходит на границе?
– Мы строим дорогу, чтобы соединить Китай с Малайей. Будет легче перебрасывать продовольствие и войска, нет?
– Что мне нужно сделать, чтобы этих двоих перевели на Пенанг?
Он почесал щеку.
– Вам нужно написать в управление Саотомэ-сана. Только у него есть полномочия переводить пленных. Он действует на основании распоряжения генерала Ямаситы.
Последний огонек надежды угас.
– Тем, кого вы ищете, очень не повезло. Я еще не слышал, чтобы кто-нибудь вернулся с границы живым.
Мацуда покачал головой. Было понятно, что, несмотря на свою работу, в душе он остался порядочным человеком и жестокости войны сильно его коробили.
Он проводил меня до выхода из тюрьмы. Прежде чем охрана успела закрыть тяжелые двери, он сказал:
– Мацуда – не такая уж распространенная фамилия. Второй Мацуда, который здесь служит, – он посмотрел мне прямо в глаза, – тот, другой Мацуда, приходится мне младшим братом. Очень сожалею, что не смог вам помочь. Мне было бы невыносимо потерять брата.
Я поклонился ему со словами: «Домо аригато годзаимасу, Мацуда-сан».
Он не стал кланяться, вместо этого протянув руку.
– Если вы смогли научиться кланяться, как мы, может быть, я смогу научиться пожимать руку, как вы, гайдзин?
Я пожал ему руку.
Когда я вернулся, Изабель выбежала на веранду.
– Их обоих отправили на строительство железной дороги в Бирму. Мне очень жаль.
Она слегка пошатнулась, но быстро обрела равновесие. Я протянул к ней руки, но она не двинулась с места.