Дар Менестреля
Шрифт:
— Вы чересчур жестокосердны, милорд, — ухмыльнулся Фейл.
— А какого рода нам будет оказана помощь, о которой вы упомянули, уважаемый Миртан? — спросил Энгриас, немного оживившись лишь при одном упоминании о смерти короля Леогонии. — Надеюсь, все обойдется без ваших этих колдовских штучек, которыми вы и ваши предки славитесь на всю Леогонию?
— Не беспокойтесь мой друг, — мягко произнес высокий, — Моих колдовских штучек не будет. Нам на помощь придет магия совершенно иного рода. И уж поверьте мне — лучше вам не знать природу этого колдовства…
Утро
Через некоторое время где-то во Дворце короля прозвучали фанфары, возвещая начало церемонии, и на высокий помост, на котором давным-давно проводились публичные казни, а ныне зачитывались королевские указы, взошел богато разодетый курносый герольд в сопровождении четырех вооруженных до зубов гвардейцев.
Прокашлявшись в бархатный платочек, он театрально вскинул руку, развертывая длинный свиток, украшенный гербовой печатью его величества, и громко провозгласил:
— Жители Джемпира! Я, король Леогонии и Гирлина, правитель Южных земель, владыка Вильдара, сим доношу до сведения всех и каждого, что отныне в королевтсве и всех прилегающих землях вводится военное положение. Всяк имеющий силу и способность держать оружие в руках будет призван на защиту королевства нашего и земель сопряженных. Тако же повелеваю всяко немощным и неспособным к ведению военных действий всячески содействовать армии и препон ей не чинить. Ослушникам же буде смертная казнь, как и не буде прощения всяко предателям и дезертирам…
Курносый кашлянул, гордо повел головой и продолжил монотонно зачитывать королвеский указ.
— Властию своей я повелеваю генералам королевской армии провести мобилизацию во всех землях и взять на себя все права и обязанности по сохранению мира в королевстве. Тако же сим доношу до сведения, что в силу сложившихся обстоятельств и по воле собственной, я, король Леогонии и Гирлина, на время объявленного ранее военного положения удаляюсь в уединение, дабы исконно и доподлинно испросить Высшей Воли о творимых в королевстве событиях. И яко же мне буде даден ответ, я тотчас же соберу совет, и решение того совета буде вам оглашено. Воспряньте же, мои верные подданные, и да пребудет с нами Высшая Воля! Король Леогонии и Гирлина, правитель Южных земель и Владыка Вильдара Акрат III.
Лишь только курносый закончил чтение указа, толпа вновь загудела тысячами голосов. Послышались воодушевленные крики «Да здравствует король!», «Все на войну», «К оружию, братья». Кое где прозвучали недовольные возгласы по поводу всеобщей мобилизации. Но постепенно где-то в сердцевине людской массы прозвучал осторожный шопот, его подхватили другие, и уже вскоре по всей многолюдной толпе пронеслось полное отчаяния и ужаса:
— Король затворился! Он никого не пускает к себе! Король оставил нас! Смерть, смерть пришла в Леогонию! Это конец….
В полумраке были видны лишь красивый статный молодой мужчина и странная обьемная фигура из переплетающихся черно-серо-бело-золотых нитей и фигурок между ними. Непосвященный решил бы, что он видит художника,
Вдруг, наморщенный лоб разгладился, лицо осветила кривоватая довольная улыбки, концом длинного когтеобразного ногтя на мизинце художник подчерпнул чуть-чуть черной кляксы расползшейся сбоку модели, и протянул длинную темную смоляную нить к другой, светящейся золотом нити, на которой стояла фигурка темноволосого решительного человека в дорожной кожаной одежде. Затем он взял крошечную золотую коробочку со столика, неожиданно появившегося радом, бросил ее куда-то в центр модели, а потом протянул еще одну темную ниточку от нее к фигурке полного низенького человечка, и тут же откинулся на появившееся неизвестно откуда кресло с высокой жесткой спинкой.
Неожиданно рядом появился еще один мужчина. Со стороны он выглядел весьма привлекательно — великолепные мускулы, правильный пропорции, сильные черты лица, но при ближайшем рассмотрении в нем явно было много того, что не очень характерно для людей. И длинные клыки, чуть выступающие из-под верхней губы, и удлинненные заостренные кверху уши, и какие-то не очень человеческие гибкие пальцы… Новоприбывший вгляделся в только что сделанные изменения, задумался, и вдруг зашелся совершенно диким первобытным смехом. Художник, впрочем не только не обиделся, а кажется наоборот получал некоторое удовольствие от столь непосредственой реакции на его творение. Однако очень скоро его взгляд стал холодным и сосредоточенным, и уперся в новоприбывшего. Тот немного успокоился, улыбнулся, сказал «Будет сделано!» и растворился в небытии…
В кают-компании большого корабля ордена, на котором Егард отбил Йолана и его спутников, сидели двое. Два мастера Темного ордена обсуждали свои планы. Собственно, учитывая обстоятельства, у Егарда было значительное преимущество, но Йолан уже был знаком с подобными играми и умело давал отпор.
— Я по-прежнему считаю, что тебе следует вернуться к Вейергу и доложить ему о провале, — настаивал Егард, явно опасавшийся сообщать подобную новость магистру.
— Это еще не провал, — спокойно возражал Йолан, — мы знаем куда они направляются. Зайдем в Джеср, заправимся водой, и на Эст-Арви.
— Так нас там и ждут с распростертыми объятьями! — усмехнулся старик поглаживая щеку, — Сам же знаешь, мы не в ладах с этими черно-бело-полосатыми придурками.
— Эст-Арви — отнюдь не столица архипелага. А мы в конце концов ничего особого не собираемся делать. Захватим эту веселую компанию и в Ирнар. Да собственно и что они нам могут сделать? — возражал ему Йолан.
— Верно немного, — согласился Егард, подумал чуть и закончил, — Хорошо, так и сделаем. Отчет Вейергу может и немного подождать. Но лишь немного, — добавил он и пристально, подозрительно поглядел в глаза своему молодому собрату.