Дар речи
Шрифт:
— Если деки разумны, у вас не может быть никаких обвинений.
Кристел хитро взглянул на Флетчера.
— Вы как будто не очень довольны? Декабрях не хочет разговаривать, да? — он засмеялся своей шутке.
Флетчер сдержал досаду.
— Мы работаем с ним.
— Но вы начинаете подозревать, что он не так разумен, как вы думали.
Флетчер повернулся к двери.
— Этот знает уже около 14 сигналов. Но он их выучивает по два — по три в день.
— Эй! — вскрикнул Кристел. — Погодите минутку!
Флетчер остановился на
— Что такое?
— Я вам не верю.
— Это ваше право.
— Покажите мне, как этот декабрах подает сигналы.
Флетчер покачал головой.
— Вам лучше держаться в стороне.
Кристел вспыхнул.
— Ну не глупо ли это?
— Надеюсь, что нет. — Он оглядел каюту. — Нужно вам что-нибудь?
— Нет. — Кристел повернул выключатель, и его книга снова засветилась на потолке.
Флетчер вышел; дверь за ним закрылась; засов задвинулся. Кристел быстро приподнялся, легко соскочил с койки, подошел к двери, прислушался.
Шаги Флетчера затихли. Кристел двумя прыжками вернулся к койке, сунул руку под подушку, достал оттуда отрезок электропровода, снятый с настольной лампы. Вместо электродов он приспособил два карандаша, прорезав дерево до самого графита и обвив графит проводом. Вместо сопротивления в цепи он включил лампочку. Потом он подошел к окну. Ему была видна палуба до восточного края плота, а в другом направлении — до бункеров позади цеха переработки. Она была пуста. Единственным движением был белый дымок, вьющийся из вытяжки, да розовые и красные облака, мчащиеся в небе.
Кристел принялся за работу. Он включил провод в розетку на столе, поднес оба карандаша к окну, получил электрическую дугу, стал прожигать канавку, которая обходила уже почти половину окна — это был единственный способ справиться с закаленным кремниево-бериллиевым стеклом.
Это была медленная, кропотливая работа. Дуга была слабая и хрупкая; от едких паров у Кристела першило в горле. Он упорствовал, мигая слезящимися глазами, отворачиваясь то в ту, то в другую сторону, и убрал свое оборудование только в 5.30. за полчаса до ужина. Он не осмеливался работать после сумерек, боясь, что мигающий свет вызовет подозрения.
Дни шли. Каждое утро Гейдион и Атрей окрашивали тусклое небо в алый и бледно-зеленый цвет; каждый вечер они тонули в печальной темной заре за западным краем океана.
Аварийную антенну протянули от крыши лаборатории к шесту над жилой частью. Однажды после полудня Меннерс просигналил короткими торжествующими гудками общую тревогу в знак того, что LG-19 известил о своем скором прибытии на Сабрию, как ему и полагалось, через каждые полгода. Завтра вечером легкие ракеты спустятся по орбите, неся инспектора, запасы и новую команду для обоих плотов — Био-Минералов и Морской Рекуперации.
В столовой были откупорены бутылки; царили громкие разговоры, смелые планы, смех.
Точно по расписанию ляйтеры — целых четыре — вынырнули
На шлюпках были вынесены кабеля и ляйтеры пришвартовали к борту.
Первым поднялся на палубу инспектор Бевингтон, небольшой, проворный человечек, в безукоризненном темно-синем с белым мундире. Оп представлял правительство; разъяснял множество его правил, законов и постановлений; он был уполномочен судить за небольшие преступления, арестовывать преступников, расследовать нарушения галактических законов, проверять условия жизни и работы, принимать налоги, взносы и пошлины и вообще быть воплощением правительства во всех его аспектах и фазах.
Эта должность могла бы благоприятствовать взяткам и мелкому тиранству, если бы сами инспекторы не подвергались бдительному надзору.
Бевингтон считался самым добросовестным и наиболее лишенным юмора человеком в штате. Если его нельзя было особенно любить, то можно было, по крайней мере, уважать.
Флетчер встретил его у края плота. Бевингтон зорко взглянул на него, стараясь догадаться, чему Флетчер так ухмыляется. А Флетчер думал, что это был бы удобный момент для декабрахового монитора, чтобы высунуться из воды и ухватить Бевингтона за ногу. Но никаких помех не произошло; Бевингтон прыгнул на плот беспрепятственно.
Он пожал Флетчеру руку, окинул палубу взглядом.
— Где мистер Райт?
Флетчер был ошарашен: он уже привык к отсутствию Райта.
— А… он погиб.
Бевингтон был ошеломлен в свою очередь.
— Погиб?
— Идемте в контору, — сказал Флетчер, — и я объясню вам все. Последний месяц был сумасшедшим. — Он взглянул на окно бывшей каюты Райта, где ожидал увидеть Кристела, смотревшего на палубу. Но окно было пусто. Флетчер запнулся. Действительно, оно пустое! Даже стекла не было! Флетчер кинулся бежать по палубе.
— Эй! — закричал Бевингтон. — Куда вы?
Флетчер задержался, чтобы крикнуть через плечо:
— Идемте со мной! — потом кинулся к двери в столовую. Бевингтон последовал за ним, хмурясь озабоченно и удивленно.
Флетчер заглянул в столовую, поколебался, вышел на палубу, взглянул на пустое окно. Где Кристел? Если он не вышел на палубу в носовой части плота, значит, он побежал в цех переработки.
— Сюда, — сказал Флетчер.
— Минутку! — запротестовал Бевингтон. — Я хочу знать, куда и зачем…
Но Флетчер уже бежал по восточному краю плота к цеху переработки, где команда ляйтеров уже хлопотала с переноской драгоценных металлов. Люди взглянули на подбегающих Флетчера и Бевингтона.
— Проходил сейчас кто-нибудь? — спросил Флетчер. — Высокий белокурый человек?
— Прошел вон туда. — Кто-то указал на цех. Флетчер повернулся, ринулся туда. Позади выщелачивателей он нашел Ганса Гейнца, сердитого и взлохмаченного.
— Кристел был здесь? — задыхаясь, спросил Флетчер.
— Был ли? Как ураган! Он дал мне оплеуху.