Дар золотому дракону
Шрифт:
Как? похоже, Кутберту нужно, чтобы его какое же там слово-то? Ах, да, гениальность. Чтобы его гениальность кто-то оценил. Ладно, это буду я. Пусть говорит, пусть.
Я делал маленькие плоты, отправлял их. Наблюдал. Кумекал. Да много чего. Течение всегда к берегу. Так не бывает, должон быть отлив, но его нет! И я понял, что уплыть не получится. И тогда я стал думать. Я очень умный! Я понял, что должон найти логово драконов, но сначала меня должны счесть мёртвым. Утопшим. Я построил плот, который должон выдержать человека. Плохо построил, чтобы развалился. Положил на него немного еды
Но тебя не нашли. Почему? говори, Кутберт, говори!
Потому что я умный, ясно?
Ясно. Но я не очень умная, объясни.
Я сделал землянку. Нашёл нору, её какой-тось зверь нарыл, и раскопал побольше, чтобы уместиться. Сверху ветки навалил, да листву прелую. И лежнем пролежал там два дня. Меня никто не нашёл.
А потом?
А потом я пошёл в тую сторону, откуда прилетали драконы. Сначала увидел одну гору с пещерами, потом другую. Но там никто не жил, да и попасть внутрь я не смог. Шёл дальше, и пришёл сюда.
Ты нашёл лестницу. Я не спрашивала, и так ясно. Но нужно было, чтобы он говорил.
Не сразу. Но я искал, долго искал, и нашёл.
А что же ты ел всё это время? наш разговор стал каким-то спокойным, словно сосед вернулся из поездки в город и рассказывает, как это было. Это хорошо, пока Кутберт мне всё это рассказывает, он не пойдёт в комнату, не тронет девочек, а там и драконы прилетят.
Сначала то, что взял из дома, потом на огородах собирал моркву да свеклу всякую, а здесь, в чуланах, чего только нету! И одёжа красивая, он огладил сюртук, золотом шитая. У меня такой много будет, когда драконье золото получу. И сапоги хромовые!
Я снова опустила взгляд на ноги Кутберта, краем глаза заметила что-то сбоку и, вглядевшись в полумрак за его спиной, увидела большую корзину. А в ней
Кутберт, зачем ты положил в корзину яйца? стараясь, чтобы не дрогнул голос, спросила я.
А что, если он был груб? Что, если как-то повредил яйца? Это же будущие жизни, такие же малыши, как Лани или Фингон. Он же мог их погубить.
Аааа, заметила! оглянувшись на корзину и снова повернувшись ко мне, мужчина вдруг выставил вперёд дубинку, которой прежде в его руках не было. И откуда только взял? Не подходи, слышь! Назад!
Я и не заметила, как сделала два шага к нему, точнее к корзине. Хотела посмотреть, убедиться, что яйца целы. Услышав крик Кутберта, тут же шагнула назад, выставив перед собой руки:
Нет-нет, я стою. Не подхожу. Но, Кутберт, зачем тебе яйца?
Ты что, меня совсем за дурака держишь? Думаешь, я не знаю, что просто так никто мне золота не даст? Не-ет, я умный! Я очень умный. Я всё придумал. Я возьму с собой яйца, ясно? В залог! А коли твои драконы не хотят лишиться своих детишек пущай относят меня на тот берег, к людям. И золота дадут. А там я им верну эти яйца, мне они без надобности.
Вроде, снова успокоился. Этот безумец и правда верит, что драконы дадут ему выйти из пещеры, забрав с собой их детей. Эх, жаль, что Луччи владеет лишь магией воздуха, против взрослого мужчины это не поможет. А магия огня тем более. Не в пещере, полной соломы, нет. Вот прилетит Фолинор, он на этого гада каменную плиту уронит, прихлопнет, как таракана! А пока его нет, нужно и дальше тянуть, расспрашивать.
А как же твоя семья? Ты заберёшь их с собой?
Семья? Эта шлюха и две бесполезные девки, которые строят драконам глазки? Да пущай хоть сгниют здесь! Я себе новую жену найду, из господ, ясно? Я сам господином стану, за золото что хошь купить можно, и я себе грамотку куплю, что граф, ясно? И жену себе такую же возьму, а не бабу эту глупую, и она мне графьёв народит.
Хорошо, ладно Пусть так Что ещё сказать, о чём спросить? А ты унесёшь столько золота? Оно тяжёлое.
Я унесу? Не-ет! Пусть драконы его несут! Пусть всё своё золото мне отдадут, всё! А то я из их яиц яичницу сделаю! Что, не веришь? вдруг снова взвился Кутберт. По глазам вижу не веришь!
Да верю я, верю! чего он взбеленился-то?
Не ве-еришь, вижу! И нарочно мне зубы заговариваешь, хочешь яйца у меня отобрать. Не выйдет! Да я их перебью тут все, ясно? мужчина говорил в запале, но вдруг осёкся, задумался и закивал сам себе. Да-да, так и сделаю, верно, все перебью. До единого. Тогда за те, что унесу, мне точно всё золото отвалят.
Не надо! попросила я, чувствуя, что сейчас здесь произойдёт непоправимое, этот безумец для себя уже всё решил.
На-адо! Так надо, понимаешь? Если у них останется много яиц, то за те, что унесу, могут вообще ничего не дать, у них же вона скока ещё есть. Да-да, так и надо, всё правильно! Сейчас всё здесь расколошмачу, ничего не оставлю! бормотал Кутберт себе под нос, замахиваясь дубинкой на ближайшее яйцо.
Не смей, я кинулась на него, повисла на руке, но что я могла против взрослого мужчины? Даже не оборачиваясь, он отшвырнул меня, а потом опустил дубинку.
Раздался треск. Отлетев к стене и врезавшись в неё затылком, я увидела, как лопается, а потом рассыпается скорлупа яйца, как среди осколков ворочается что-то маленькое и красное.
Чтоб ты сдох! в сердцах закричала я, не в силах хоть что-то изменить, потому что дубинка снова поднялась, чтобы опуститься на другое яйцо. Чтоб ты провалился в преисподнюю!!!
Я вложила в этот крик всю свою ненависть к этому человеку, ясно представив, как расступается скала под его ногами, как открывается дыра глубоко под землю, и как этот зверь проваливается туда, а скала смыкается над его головой. А потом в ужасе смотрела, как то, что было в моих мыслях, происходит на самом деле.
Как, потеряв равновесие, Кутберт с воплем проваливается в раскрывшийся под его ногами колодец, как соскальзывает в него, цепляясь пальцами за края, стараясь удержаться, выбраться, и как каменный пол снова смыкается у него над головой, а вой обрывается где-то в глубине. И вот уже ничего не напоминает о том, что здесь был человек, кроме дубинки и отрубленных пальцев, лежащих на гладком и ровном каменном полу.
Несколько секунд я смотрела на всё это, не в силах поверить своим глазам, потом встала и, шатаясь, потому что голова кружилась, а перед глазами плыли круги, добралась до разбитого яйца и опустилась на колени. Взяв на руки маленькое, судорожно подёргивающееся, задыхающееся тельце, я застыла в растерянности, не зная, что делать и чем помочь.