Дар
Шрифт:
— Ты увидишь Томми очень скоро, — успокоил ее доктор, — вместе с малышом.
Но Мэрибет начала от этого плакать еще сильнее, и Томми ласково поцеловал ее.
— Я не могу пойти с тобой, Мэрибет. Меня не пустят. Ну ладно, будь умницей — в следующий раз я буду с тобой, — пообещал он.
Томми осторожно высвободил руку, и медсестра, катившая коляску, снова двинулась вперед по длинному больничному коридору.
Мэрибет обернулась и испуганными глазами посмотрела на Лиз. После краткого разговора доктор согласился, чтобы мать
Лиз чувствовала, как сильно бьется ее сердце — и в лифте, и в предродовой палате, где Мэрибет раздели и осмотрели, чтобы понять, на какой стадии родов она находится. Бедная девочка к этому моменту была почти в истерическом состоянии, и медсестре пришлось сделать ей укол, чтобы она успокоилась. После этого Мэрибет стало лучше.
Было очень больно, но после очередного осмотра врач сказал, что ждать осталось совсем недолго. Матка полностью раскрылась, и Мэрибет была готова к потугам.
Ее отвезли в родовую палату. Мэрибет не отпускала руку Лиз. Доверчиво глядя на нее, она сказала:
— Пообещайте мне, что вы не передумаете… ведь вы возьмете его, а, Лиз? Вы будете его любить… будете любить моего ребенка?
— Обещаю, — сказала Лиз, потрясенная ее доверием. — Я всегда буду любить его… и тебя я очень люблю, Мэрибет… спасибо тебе…
В этот момент началась новая схватка, и следующие несколько часов стали для Мэрибет настоящей пыткой.
К моменту родов ребенок лежал не правильно, и пришлось воспользоваться щипцами. На лицо Мэрибет наложили маску, чтобы она вдыхала какой-то газ. Девочка совсем ослабла и дергалась во сне, но Лиз не переставала держать ее за руку.
Было уже далеко за полночь, когда в палате наконец раздался крик ребенка, и медсестра сняла маску с лица Мэрибет, чтобы она могла увидеть свою дочь.
Мэрибет находилась в полусонном состоянии, но, посмотрев на сморщенное красное личико малышки, не смогла сдержать улыбки, а потом взглянула на Лиз с невероятным облегчением и радостью.
— У вас девочка, — сказала она Лиз.
Даже в одурманенном состоянии она не забыла, чей это ребенок.
— Это у тебя девочка, — поправил ее доктор, улыбаясь, и протянул ребенка Лиз.
Та взглянула на крошечное личико и увидела светлые волосы. Новорожденная малышка была такая невинная и беззащитная, что сердце Лиз переполнилось любовью и нежностью.
— Здравствуй, — прошептала она, держа в руках младенца, который должен был принадлежать ей, и чувствуя почти то же самое, что она чувствовала, впервые взяв на руки собственных детей.
Лиз понимала, что этот момент она никогда не забудет, и ей бы очень хотелось разделить его с Джоном. Для нее так важно было увидеть появление малышки на свет, ее рождение и первый крик, как будто она позвала их, чтобы сообщить, что она наконец-то родилась. Они все слишком долго ее ждали.
Измученной Мэрибет сделали еще один укол, она уснула, а Лиз разрешили отнести ребенка в детскую
Через несколько минут к окну детской палаты подошли Томми и Джон, пытаясь разглядеть, что там происходит.
Медсестра снова дала ребенка Лиз, и она показала его Джону. И когда этот пятидесятилетний мужчина увидел их дочь, сердце его растаяло.
— Правда, она красивая? — спросила Лиз, отчетливо артикулируя, чтобы муж мог прочитать у нее по губам, и внезапно Джон перестал видеть что-либо, кроме своей жены и того, через что они прошли.
Было очень трудно не думать сейчас о новорожденной Энни, но ведь это был другой ребенок — их ребенок.
— Я тебя люблю, — прошептал он, понимая, что она его не услышит.
Но Лиз услышала его сердцем. Она тоже его любила, и в этот момент с ужасом осознала, что за последний год они почти перестали любить друг друга. Но теперь все кончилось, завершилось чудесным образом — благодаря Мэрибет и ее необыкновенному дару и любви, которую они все же смогли сохранить, хотя и почти забыли о ней.
Томми пришел в неописуемый восторг от новорожденной малышки. Когда Лиз наконец присоединилась к ним, он кинулся к ней с расспросами о самочувствии Мэрибет. Лиз сказала ему, что с ней все в порядке, что держалась она очень мужественно и сейчас спит.
— А это очень ужасно, мама? — обеспокоенно спросил Томми, чувствуя, как растет его уважение к прошедшей через такой кошмар Мэрибет.
Новорожденная весила четыре килограмма двадцать граммов — слишком много для любой женщины, особенно для шестнадцатилетней девочки с узкими бедрами.
Во время родов сердце Лиз не раз переполнялось сочувствием, но доктор не жалел анестезирующих средств. В следующий раз роды должны были протекать легче — и физически, и психологически.
— Произвести нового человека на свет — тяжелое дело, сынок, — тихо ответила Лиз, впечатленная всем происшедшим.
«Особенно тяжелое, если ты стараешься не для себя, а для кого-нибудь другого», — хотела добавить она, но сдержалась.
— Она скоро поправится? Когда я смогу ее увидеть?
Томми хотел бы задать еще тысячу вопросов, но Лиз остановила его.
— Все будет хорошо. Я тебе обещаю. Все самое трудное уже позади.
Через час Мэрибет привезли в палату, все еще полусонную и плохо соображающую. Увидев Томми, она сразу же прильнула к его руке и стала говорить ему о том, как она его любит и какая милая девочка у нее родилась.
Глядя на них, Лиз ощутила поднявшуюся в ней волну ужаса, равную которой по силе она вряд ли испытывала. Вдруг Мэрибет передумает, решит выйти замуж за Томми и сама будет растить ребенка?
— Ты ее видел? — спросила Мэрибет у Томми.