Дар
Шрифт:
Спасение от самоуничтожения нахожу за пределами клиники, скользя взглядом за окно где кипит жизнь, и радует, что она кипит. Это будет продолжаться и завтра, и послезавтра, и тридцать, и сто лет спустя, вне зависимости от моих поступков, проступков и конца. Этот мир даже не заметит моего исчезновения, а единственный человек, который ощутил бы это, уже не здесь, не рядом.
Чувствую, как мои веки тяжелеют. Не успев до конца отойти ото сна ночного, меня легко убаюкивают тишина и покой дня. Может я превратилась не в ангела смерти, а в ангела сна? И именно поэтому не в моих силах выспаться.
Стою на краю обрыва. Одежда на мне грязная, порванная, и какая-то не моя - то ли длинное платье до пят, то ли мешок.
Небо надо мной черное, пронизанное нескончаемыми молниями. Раскаты грома заставляют вздрагивать. Кажется еще чуть-чуть, и сама вселенная упадет на голову.
Внизу вижу какой-то водоем - возможно море, может быть слишком широкая река или огромное озеро. Вода от меня слишком далеко, между нами не менее двух, а то и пяти, километров. Вода темная и злая, сильный ветер издевательски треплет волны, будто пытается выбить из нее эту чернь.
От подобной картины становится не по себе. Своим колючим холодом ветер пронизывает меня насквозь. Обхватываю себя руками. Ладонями начинаю судорожно растирать доступные участки спины, пытаясь хоть как-то согреться.
Мои глаза устремлены в никуда. Мой взгляд пугающе-отреченный. В нем уже нет жизни, хотя я продолжаю чувствовать, как нос втягивает в себя воздух, как поднимается и опускается грудь, как тело наполняется озоновой свежестью.
В страшном поднебесье появляется определенно отчаянная птица. Несмотря на крупный размер, полет ей дается нелегко. Кажется, ветер вот-вот оборвет ей крылья, но она не сдается и назло стихии продолжает свой непростой путь.
Отвлекаюсь от птицы, опуская взгляд на воду. Ничего подобного я в своей жизни не видела. На бушующей морской глади появилась красивейшая китайская вишня. Откуда она взялась в этой почти кромешной темноте, не понятно и не известно. Она буйно цветет. Нежно-розовые цветочки пахнут жизнью и их очень, очень много. Вишня огромная, сильная, молодая. Это видно по сочным зеленым листочкам, по упругим ветвям, которые способны выдерживать вес в миллион волшебных соцветий. Я вижу ее ствол будто под рентгеном. Все дерево пронизано огромным количеством артерий, вен, капилляров. Я вижу подобие кровеносной человеческой системы, по которой движется жизнь - вода. Прозрачно-голубые вены гоняют по всем ветвям, листьям и цветам влагу. Дерево сказочно прекрасно.
Стоит мне один-единственный раз моргнуть и картинка немного меняется. У красивого ствола появляется силуэт. Темное пятно отдаленно напоминает человека и он… Господи, в руках силуэта что-то сверкнуло и я отчетливо слышу тупой удар. Это был топор, который беспощадно вонзился в сочный ствол вишни. Раз, еще один, затем еще, и еще…
– Хватит! Прекрати!
– кричу я, от испуга пряча лицо в ладонях.
Меня никто не услышал. Раздается очередной удар, за которым следует еще один.
Вижу, как с каждым ударом на ветках пышного дерева становится все меньше и меньше цветов. Зато под ним образуется розовый сугроб.
Район живота пронзает острая боль. Хватаюсь за него обеими руками.
– Что это?
Выставляю ладони вперед. Они чем-то испачканы. Еще раз касаюсь ими живота. Господи! Это кровь!
Испуганно склоняю голову. Весь низ моего ужасного наряда медленно пропитывается кровью. Слышу очередной удар - боль. Удар - боль. Удар…
Подозреваю - непонятным образом я связана с этой вишней и еще немного, мы обе будем перерублены напополам.
– Прекрати! Пожалуйста, остановись! Довольно!
В этот раз на мой отчаянный крик силуэт реагирует. Он оставляет в покое дерево и оборачивается, сопровождая собственные движения отвратительным душераздирающим смехом.
В обернувшемся ко мне лицом человеке узнаю… узнаю… себя.
– Господи, что происходит? Что, черт возьми, здесь творится?
Смех моей тени не прекращается. Кажется еще немного и из моих ушей польется кровь, на столько противен каждый новый хохот.
Сильнее зажимаю рану на животе руками. Чувствую, силы покидают меня. Еще несколько ударов и все будет кончено, но… Мой силуэт испаряется, оставляя в покое вишню, а заодно и меня.
Дерево уже не такое пышное и я физически ощущаю, что гораздо слабее, но оно выстояло. Вишня не переломалась.
Неприятные звуки проникают в мои ушные раковины, будто мелкие насекомые. Слышу глухое потрескивание, непонятный шорох. Такое впечатление, будто у моего уха кто-то очень медленно распечатывает пачку чипсов. На животе, там, где находятся мои руки, ощущаю движение, как если бы его аккуратно перетягивали жгутом.
Подношу к лицу руки, на них нет свежей крови.
Поднимаю глаза к вишне. Вижу ее словно сквозь огромное увеличительное стекло в сильно ускоренной перемотке. Поврежденный ствол дерева очень быстро затягивается свежей корой. Совсем скоро о случившемся с ней несчастье будет напоминать только глубокий шрам.
В голове все путается.
В какой-то момент на фоне картины в целом, подсознание выдает изображение улыбающегося таксиста-азиата, который плавно превращается в так называемого прадедушку с пушистой белой бородой и безумно добрыми искрящимися глазами. Они резко исчезают и я вижу… На том самом месте где совсем недавно находилась моя тень, вижу доктора-красавца. В его руках огромных размеров ножницы. Одно кольцо которых крепко сжимает правая рука, второе левая. Он зло улыбается и с азартом принимается… Он неаккуратно и бездарно начинает стричь дерево, срезая густые ветви с цветами. Они падают, но не успевают опуститься на воду, превращаясь в перья, и в таком виде приземляются на воду, которая тут же поглощает их.
Птичий крик заставляет оторвать взгляд от доктора-психопата. Поднимаю голову вверх. Птица все еще продолжает свой путь издавая при этом странные звуки. Один взмах ресниц и… птица превращается в Макса. Он что-то пытается мне прокричать, но я не понимаю его. До меня доносятся только обрывки птичьего крика вперемешку с «САРА» и «ЖИВИ».
Вдруг в один миг все меняется.
Исчезает Макс, доктор, темнота, ветер. Небо становится голубым. Солнце желтым. Вода зеленовато-синей спокойной скатертью. И только вишня остается прежней. Она не так прекрасна, как всего несколько минут назад, но жива. С немного осыпавшимися и заметно поредевшими ветвями, большим рубцом посередине ствола она все же выстояла. Я снова вижу ее вены, которые с неимоверной скорость разносят по всем ее веткам жизнь.