Дар
Шрифт:
– Поразительно, как все любят халяву! – продолжил Олег, изображая праведный гнев и справедливое возмущение, – чужим так легко распоряжаться, а за свою копейку каждый дрожит! Всем от тебя что-то надо, постоянно. Я думал ты просто позвал новую хату показать, но нет, и ты туда же! Каждый хочет что-то урвать! Я тебе так скажу, брат: найми машину и отвези, не разоришься.
Антон мог многое ему сказать, и напомнить, мог бы устроить скандал или нагло требовать помощи от так называемого друга… Мог бы, будь другим человеком. А будь он другим, возможно, таких людей рядом с ним и не было бы.
Но если в случае с Андреем он был просто шокирован и обижен, то теперь он разозлился.
– Ч то ж, – сказал он таким непривычным сухим тоном, – друг познается в беде. Думаю, тебе пора.
– Брат, да ты не обижайся, как баба, – начал Олег, но Антон не дал ему закончить.
– Я не обижаюсь. – Сказал он с грустной улыбкой, – я делаю выводы.
И не дав Олегу сказать еще что-нибудь, Антон встал и направился к двери. Открыл ее и встал в выжидательной позе. Через несколько секунд из кухни показался его бывший друг. Еще один бывший.
– Братан, ну чё ты… – опять начал он, но Антон не смотрел ему в глаза, просто не мог, сложив руки на груди, он неподвижно стоял у открытой двери, выпроваживая очередного предателя из своей жизни.
Поезд тряхнуло, и кто-то сзади ткнулся в Антона, вырывая его из неприятных воспоминаний. Он не любил об этом думать, но иногда тот день и тот разговор возвращались, как будто кто-то включал машину времени, которую имеет каждый человек в своей голове. Все правильно, подумал он, желая для себя поставить точку, хотя бы на сегодня, от мусора в жизни нужно избавляться, а люди тоже бывают мусором. Возможно, и эти воспоминания были ненужным хламом в его голове, и он предпочел бы реже переживать все те неприятные эмоции заново, но совсем забыть тот день он не хотел, ведь это был опыт, а тот, кто не учиться на ошибках прошлого – вынужден их повторять.
Он так глубоко погрузился в свою память, что не заметил, как проехал целую остановку, а расстояния между станциями были немаленькие. Ему стало жаль потраченного впустую времени, ведь все было так хорошо этим утром, и незачем засорять его ненужными уже переживаниями. Облегченно вздохнув, он выкинул из головы всех своих друзей-предателей и сосредоточился на предстоящем дне и прекрасном небе над городом.
Облака, подсвеченные утренним солнцем, проносились мимо, когда поезд вновь набрал скорость, и Антону нравилось чувствовать, как сила пытается оторвать его от стены, к которой он прислонялся, как она проходит сквозь него, нечто невидимое, но ощутимое.
Будь у меня машина, подумал он, я бы гонял по дорогам как сумасшедший. Эта мысль заставила его улыбнуться, он представил ветер, ревущий в открытом окне, представил это приятное щекочущее чувство, когда скорость вдавливает тебя в сидение, мягко, но непреклонно, и эту эйфорию от полной свободы миллионов открытых дорог, опоясывающих мир.
Кто знает, позволил себе помечтать Антон, может меня повысят, и я смогу позволить себе машину. А может даже мама очнется, и тогда я и на прежней должности смогу купить что-нибудь приличное и на ходу. Буду гонять по выходным, с самого утра и до вечера, думал он, буквально видя себя, улыбающегося горизонту, а потом сразу ставить машину в гараж, и всю неделю она будет ждать меня там.
Ему снова стало хорошо, глядя в окно на эти красивые облака, он унесся в мечтах в такую прекрасную и интересную реальность, какую точно невозможно было найти во всех этих планшетах и книгах, которыми отгораживались люди вокруг. Странно, вдруг подумал Антон, почему-то мы, люди, не можем долго выносить эту реальность, 8 часов нам необходимо проводить во сне, но и этого нам мало,
И тут он снова подумал о матери. Может она просто устала от реальности и ушла в другую, более прекрасную и отказывается возвращаться? Или уже не может вернуться. Для жизни в этом мире нужны мускулы, и не только физические, а мышцы имеют свойство атрофироваться, даже те, что не состоят из плоти и крови, вот почему опасно ускользать слишком часто и слишком надолго, подумал Антон.
Сам-то он не мог похвастать внушительной мускулатурой, как физической, так и той другой, что позволяла людям покорять карьерные вершины и жить в особняках, он всегда считал себя слабаком, но он знал свое место и, что более важно, ему там было комфортно. Возможно, он и мечтал о других мирах и с удовольствием переселился бы в какой-нибудь из них… но он держался за реальность, на это сил у него хватало.
Погруженный в свои мысли, Антон следил за стремительно меняющимся пейзажем. Скоро пустыри и грязные тротуары сменились хорошо освещенными и чистыми улицами и скверами, дороги становились все шире и ровнее, а потом наконец показались небоскребы делового города, в лучах утреннего солнца они сверкали чистым золотом. От этого зрелища дух захватывало даже у тех, кто каждый день проезжал этот маршрут, многие даже отвлекались от своих планшетов и журналов и поднимали задумчивые глаза на эту величественную иллюзию красивой жизни. И хотя почти все, кто ехал в этом поезде, работали там, среди этих роскошных зданий совсем не на высоких должностях и вряд ли поднималась на верхние этажи – только если с тряпкой и пылесосом в руках – в эти секунды в глазах людей можно было увидеть восторг и упрямую веру в то, что среди этих золотых башен каждый найдет свою счастливую жизнь.
Эта часть дороги была у Антона самой любимой, конечно, он не видел своего лица, но не сомневался, что на нем написан такой же восторг и восхищение. Из окна мчащегося поезда город выглядел настоящим сказочным поселением, некоторые здания казались выстроенными из чистого золота, другие, находясь в тени, отражали небо своими стеклянными стенами, и Антон так и не мог решить, что прекраснее. Многоуровневые дороги, уже забитые машинами и автобусами, добавляли городу фантастический вид, не хватало только снующего между высотками и развязками воздушного транспорта. Возможно, я доживу до того дня, когда увижу всю картину целиком, подумал Антон, любуясь городом, может даже из окна летающего такси или поезда.
Антон позволил себе еще несколько минут постоять и полюбоваться необыкновенным видом, но город стремительно приближался, пора было готовиться к выходу. Ближе к центру народу в поезде прибавилось, Антон пробирался к лестнице на первый ярус, извиняясь и краснея каждый раз, кода случайно все же наступал кому-то на ногу. Еще две остановки и он будет свободен, зажатый в толпе, он всегда ощущал себя пойманным в ловушку. Протиснувшись поближе к лестнице, он остановился – на остановке выходило много людей, так что потом он мог спуститься на первый ярус почти с комфортом – все было давно отработано и знакомо, ничего нового. И это хорошо, подумал Антон, глядя в потолок и цепляясь за поручень тремя пальцами, для всей ладони места не было, с меня хватит перемен, по крайней мере, в ближайшее время.