Дарданелльское сражение

ACT Астрель ХРАНИТЕЛЬ Москва 2007

БСЭ.М.,1971г.,т.7

ДАРДАНЕЛЛЬСКОЕ СРАЖЕНИЕ – морское сражение 10-11 (22-23) мая 1807 года в Эгейском море во время Русско-турецкой войны 1806-1812. Находившаяся в Средиземном море эскадра вице-адмирала Д. Н. Сенявина с 6(18) марта блокировала Дарданеллы. 10 мая русская эскадра (10 линейных кораблей, 1 фрегат) атаковала вышедшую из Дарданелл турецкую эскадру (8 линейных кораблей, 6

фрегатов, 4 шлюпа, 1 бриг и до 80 гребных судов) под командованием капудан-паши Саид-Али, которая после боя укрылась в проливе. 11 мая русские корабли пытались уничтожить 3 отставших поврежденных турецких корабля, но им удалось уйти. Потери русских убитыми и ранеными 81 человек, турок – свыше 2 тысяч человек.

Кронштадт просыпался в привычном грохоте барабанов и свистах боцманских дудок. Бастионы фортов едва проступали в белесых туманах, а над гаванью и рейдом уже был виден густой лес мачт, будто все флоты мира разом приплыли в пределы невские. Кронштадт – морской оплот империи, он первый и последний рубеж перед ее столицей, а потому службу здесь правят с особым тщанием и усердием. Это Петербург может спать сколько душе угодно, Кронштадт же назначен бдить его державный сон. Матросские ночи коротки, а потому к восходу солнца российские корабли уже сверкают отскобленными до молочной белизны палубами, в золото отчищенной медью. Без десяти минут восемь хрипло пропели корабельные горны и матросы выстроились вдоль бортов, выровняв босые ноги. Корабельные урядники в последний раз окинули придирчивым взглядом стоящих: все ли ладно? Без пяти минут вышли и дружно встали на шканцах офицеры в шляпах и при кортиках. За минуту поднялись из своих салонов командиры с тростями в руках и в сиянии орденов. Над морем повисла звенящая тишина, нарушаемая лишь плеском волны да криками чаек. В то же мгновение над флагманским стопушечным «Гавриилом» взлетел и рассыпался в воздухе трехцветный флаг – «исполнительный».

– На флаг шапки долой! – отозвались вахтенные лейтенанты.

Капитан, офицеры и команды обнажили головы. «Исполнительный», вздрогнув, стремительно полетел вниз по фалам.

– Время вышло! – отсалютовали еще не явившемуся солнцу вахтенные лейтенанты, воздев ввысь шпаги. – Флаг поднять!

Разом развернулись на свежем ветру полотнища кормовых флагов и медленно поползли вверх по лакированным штокам. Засвистели трелями кенарей блоки, на каждом корабле на свой лад и свой манер. И в тот же миг из-за окоема показался край солнца. А многометровые Андреевские флаги уже развернулись во всю свою ширь. Русский флот встречал свой очередной день – первый день августа 1805 года.

Флаги подняты. Командующий флотом адмирал Тетт, надев шляпу и придирчиво оглядев ближайшие к нему корабли, велел подать катер и съехал на берег. У трапа адмирала провожал караул с мичманом и лейтенантом во главе. Ударил барабан, засвистала флейта. Несколько поодаль остальных командир «Гавриила». Как хозяин, он должен встречать и провожать своего флагмана.

– Что у вас на сегодня? – прощаясь, вопросил командира командующий.

– Грузим боевые припасы! – приложил тот пальцы к треуголке.

Вместо ответа Тетт махнул рукой и убыл под барабанную дробь и пушечный залп.

– Сегодня погрузка боеприпасов, а потому присмотр за всем тройной имейте! – объявил командир офицерам, после чего степенно удалился к себе в каюту.

– Погрузка порохов завсегда дело святое – мичманское! За мной же догляд общий, лейтенантский, – хмыкнул вахтенный офицер и поднялся на шканцы править службу и изготавливать пожарную команду.

– Есть! –

отозвался мичман и велел звать к себе боцмана, чтобы дать тому наряд на предстоящие работы.

Звали мичмана Владимиром Броневским, был он из дворян-однодворцев губернии Псковской от роду двадцати лет.

А из дальнего угла гавани уже медленно выплывала кроваво-красная пороховая баржа. На ее мачте трепетал огромный красный флаг. Красный – цвет огня и опасности. А потому на палубе баржи раскатаны водяные шланги. Предосторожность не лишняя, ибо погрузка пороха – дело нешуточное. При проходе баржы мимо на кораблях, согасно уставу, гасится всякий огонь. У баржи толстые, круто изогнутые борта и широченные люки для быстрой выгрузки порохов. Из недр ее стопушечному «Гавриилу» положено изъять полторы сотни бочек, каждая с английский центнер весом.

Мичман оглядел грузчиков. Как и положено, у всех матросов вывернуты наружу карманы, чтоб, не дай бог, где огниво не залежалось. Палубу до крюйт-камеры уже устилили мокрыми матами. Сама крюйт-камера в самом низу трюма. Чтобы добраться до нее, надо спуститься в люк опердека, затем через палубу в орлоп-дек, а там уж через броткамеру и в саму крюйт. В крюйт-камере заведующие уже изготовили шахту с помповым ящиком, где все время имеется вода на случай скорого затопления.

– Господь ныне, как никогда, близок к нам, ребята! – объявил матросам мичман. – Может, кто и хочет в рай, но вряд ли найдется храбрец, чтоб перелететь туда верхом на пороховой бочке! Матросы ответили дружным смехом:

– Жизнь наша веселая, для чего ж смерть звать тошную?

Подошла баржа, началась погрузка. Мичман распоряжался на верхней палубе, внизу в кромешной тьме владычествовали артиллерийский офицер со шкипером. Они расставляли тесными рядами по полкам бочонки. Дело это многотрудное, ибо от того, насколько правильно будут расставлены бочки, будет зависеть, насколько быстро можно будет употребить их содержимое в бою.

Пороха подавались на корабль тоже разные. Тот, что из самых крупных зерен, – артиллерийский, из зерен размера среднего – мушкетный, из мелких – ружейный. Вся остальная пыль именуется пороховой мякотью и идет на приготовление сигнальных ракет и фальшфейеров.

С пороховой баржей матросы управились до обеда. Едва облизали ложки у каш артельных – новая дудка. На этот раз на разгрузку баржи с ядрами. Ядра поднимали сетками с мелкой ячеей. В каждой сети по шестнадцать штук. Один раз сеть все же прорвалась. Но случилось это в самый последний момент, когда очередную партию уже готовились принять и ядра лишь рассыпались по палубе, никого не пришибя. Их быстро собрали и продолжили работы. Наконец опустела и вторая баржа.

С чувством исполненного долга, отстегнувши шпагу, отправился, наконец, мичман Броневский чаевничать в кают-компанию. Трудовой день позади, почему же не побаловать себя чайком с баранками? Но не успел сердешный подцепить щипцами кусок английского рафинада, как рассыльный объявил, что «господина мичмана немедленно просят к себе господин капитан». Соседи по столу недоуменно переглянулись: зачем капитану нужен какой-то мичман, когда и лейтенанты у него не частые гости. Явно неспроста! Похвальбы от подобных визитов на флоте никогда не ждут, а потому глядели вслед уходящему с большим сочувствием.

Спустя минуту мичман уже стучал в дверь капитанского салона. – По вашему приказанию!

Сидевший за столом и что-то черкавший гусиным пером командир «Гавриила» поднял глаза.

– А вот и вы, сударь! Что ж, не получилось у нас, видать, поплавать вместе. Готовьтесь сегодня же перебраться на «Святой Пётр». Получено предписание о вашем переводе. Не могу не признать, что огорчен. Виданное ли дело – забирать офицера перед самым началом кампании, но что делать, все решено без нас. Сколько времени надо на сборы? – В час управлюсь!