Дарио
Шрифт:
Что будет со мной, если он коснется меня между ног, где пульсировало от жара, влаги и вожделения.
Снова и снова я запрещала себе думать о подобных вещах…
И снова, и снова эти мысли настойчиво лезли в голову.
Я ворочалась на протяжении нескольких часов, пока наконец не наступил сон.
И даже тогда мне не стало легче.
Во сне он приходил ко мне снова и снова.
Иногда нежный…
Иногда грубый.
То он стаскивал с меня пеньюар…
Или
То нежно занимался со мной любовью…
Или брал меня, как животное, неистово и дико.
И каждый раз я вскрикивала, когда он входил в меня.
Ненавидела его…
И желала еще больше.
Пока я не проснулась утром от того, что простыни спутались вокруг меня.
Я перевернулась на бок и почувствовала огромный стыд.
Мафиози навязал мне себя, а я только дрожала и хотела большего.
Все проповеди, которые я когда-либо слушала, все предостережения о похоти снова зазвучали в моем мозгу.
Мне казалось, что за свои желания я могла попасть в ад.
Это был не обычный мужчина, о котором я фантазировала.
Он был преступником.
Головорезом.
Убийцей.
Мафиози.
То, что я хотела его против своей воли…
То, что мое тело так бурно реагировало на его прикосновения, предавая меня…
Что это говорило о моей душе?
Я чувствовала себя запятнанной грехом…
И впервые с тех пор, как я решила посетить церковь, чтобы попытаться бежать, вырваться из этого места и связаться с отцом, ощутила потребность облегчить свою душу и попросить прощения.
Мне грозило адское пламя за те чувства, которые внушал Дарио Розолини…
И я готова была на все, лишь бы избавиться от этих чувств раз и навсегда.
Я быстро оделась, но не в шелковое платье, которое он мне подарил, а в одно из тех, которые принесла из дома.
Я знала, что он не позволит мне уйти.
Мысли все время возвращались к вчерашней ошибке с телефоном. Я понимала, что мне придется собрать больше информации, если хотела сбежать отсюда.
Но как?
… Кэт.
Катерина расскажет мне все, что нужно. Я была в этом уверена.
Поэтому спустилась на кухню. Было еще достаточно рано, в доме стояла тишина. Я шла неслышно, не желая ни с кем столкнуться — в первую очередь с Дарио.
Я вошла на кухню, но там никого не было.
Но Кэт была где-то рядом. Об этом говорила нарезанная на разделочной доске клубника. И свежее тесто, отложенное для замеса.
Кроме того, на соседней стойке лежал ее мобильный телефон. Он был разблокирован, как будто она смотрела на него перед тем, как исчезнуть.
Я оглядела кухню. Похоже, поблизости ее не было.
Она
Я поспешно схватила телефон, открыла Google Maps и набрала — Церковь рядом со мной.
Карта увеличилась до крошечной деревушки. Я провела пальцами, чтобы понять, где я нахожусь по отношению к городу.
Но как бы я ни уменьшала масштаб, никаких признаков особняка Розолини не было. Только пустое зеленое пространство.
Я нахмурилась, пытаясь понять, в чем дело.
И вдруг услышала приглушенный крик, как будто кто-то всхлипывал в подушку.
Звук доносился из кладовки, всего в метрах десяти от меня.
Деревянная дверь была почти полностью закрыта… но оставалась маленькая щель.
Изнутри раздавались приглушенные крики…
Но в них не было печали.
Они звучали…
Страстно.
Я закрыла Google maps, положила телефон на стойку и медленно пошла на звук, сердце колотилось в груди.
Затем заглянула в щель почти закрытой двери.
То, что я увидела, повергло меня в шок.
И возбудило почти так же сильно, как поцелуи Дарио накануне вечером.
В кладовке Валентино занимался любовью с Кэт.
Ну… если честно…
Они не «занимались любовью».
Я покраснела и виновато перекрестилась, беззвучно произнося эти слова в голове:
Они трахались.
О, Боже, как они трахались.
Кэт была прижата к стене, ее платье задралось на талии.
Валентино стоял перед ней.
Его брюки были спущены чуть ниже задницы, а ноги Кэт были сжаты на его талии.
Рубашка прикрывала его верхнюю часть тела, но задница — голая, красивая, идеальная задница — двигалась вперед и назад, проникая между раздвинутых ног Кэт.
Раздался влажный звук шлепков кожи о кожу…
И Кэт впилась ногтями в его спину.
Я видела ее лицо через его плечо.
Глаза были закрыты, а выражение лица находилось где-то между болью и экстазом.
Я не думаю, что она хмурилась от боли.
Потому что она пыталась сдержать крики наслаждения при каждом толчке Валентино.
Каждый раз, когда его красивая задница двигалась вперед, все ее тело содрогалось.
И из ее горла вырывалось тоненькое «ух — ух — ух — ух».
Иногда она кусала его за плечо или шею, чтобы не закричать.
А его руки… его большие, сильные руки… сжимали ее задницу, удерживая в воздухе без усилий, как куклу, пока он овладевал ею.