Дарованный остров
Шрифт:
— Иди куда хочешь, — сказал он, — но держись подальше от Ярона. Ему не избежать расплаты. И, распаленный жаждой мести, Бируз отправился на поиски своих собратьев. Лидия, рыдая и прихрамывая, вернулась во дворец, который совсем недавно покинула гордая и счастливая. Подруги бросились утешать ее и расспрашивать о том, что произошло, а потом Горделия увела девушку к себе и в тихой дремотной обстановке напоила целебным травяным чаем, и наложила примочки на кровоточащие раны.
— Поднять руку на такую красоту, — сокрушалась она. — Бесчувственный изверг!
Солнце становилось малиновым, большим и тяжелым,
— Сын мой! Этот благополучный, обильный остров — твой дом, — начал волшебник, подавив свой гнев. — Зачем тебе понадобилось пугать мирных жителей, работающих ради твоего процветания, и уродовать ландшафт такой черной, безобразной прогалиной?
— Эти глупые люди возомнили, что могут указывать мне! — с готовностью возразил Ярон. — Я не потерплю, чтобы ко мне относились без должного уважения, не позволю говорить мне «убирайся с этого острова», который, как ты верно заметил, есть мой дом, — усмехнулся он, закончив фразу.
— Чего же ты ожидал? — не унимался Горудун, сердце которого ранил всякий ущерб, нанесенный красоте. — Зачем тебе понадобилась чужая невеста?
— Не твое дело, — нахмурился Ярон.
Много упреков Ярону Горудун так и не высказал, не хватило смелости, да и ясно было, что все его увещевания пропадут втуне. Особенно обидно было магу за Лидию, едва ли теперь удастся привлечь внимание этого чудовища к не угодившей ему наложнице.
Мириэль стояла лицом к окну и рассеянно слушала их разговор. Ее опять не замечали. Никто за ней не следил. Неужели прав Альбер, и покинуть этот остров невозможно? Она позавидовала птицам, беспрепятственно парящим в безбрежной выси. Ровно летели они, выделяясь черными штрихами на фоне вечернего неба. Очарованная принцесса следила за их плавным полетом, лелея мечты о свободе. Не сразу она поняла, что птицы не удаляются от острова, а приближаются к нему, стремительно увеличиваясь в размерах. Она почувствовала вдруг такую угрозу от этой стаи, что сердце похолодело и замерло от страха. Очнувшись от грез, Мириэль выдохнула:
— Драконы.
Ярон и маг бросились к окну.
— Почему их так много? — Горудун охватил цепким взглядом вереницу крылатых чудовищ, летящих обманчиво медленно и плавно, но приближающихся быстро.
— На этот раз они летят не в гости, — с издевкой промолвил Ярон, и глаза его возбужденно заблестели, — они летят разрушать и убивать.
— Ты натравил на меня драконов?
Мириэль видела, как посерел от страха хозяин острова, да и она, наверняка, выглядела не лучше. Если драконы направят на замок свое смертоносное пламя, то обуглятся камни, а все, что внутри вспыхнет и истлеет. Они погибнут.
— Ты им не нужен, — объяснил Ярон Горудуну. — Это на меня разозлился Бируз. Но мне кажется, что драконы не станут особенно разбираться, что к чему.
Он был прав. Драконы летели плотным строем, держась друг от друга на расстоянии, достаточном лишь для того, чтобы не задевать крыльями друг друга. Сколько их было? Восемнадцать, двадцать? Она никак не могла их сосчитать, да это и не имело значения.
— Проклятье! — выругался Горудун. Его руки судорожно вцепились в каменный подоконник и задрожали. «Вместо того чтобы городить заслон вокруг острова, мог бы обезопасить замок», — зло подумала принцесса.
Небо озарилось голубыми вспышками. Это не был испепеляющий огонь из смрадных пастей драконов. Когтистые твари искрились сами по себе, как будто предупреждая узников замка о своем намерении убивать.
— Сделай же что-нибудь! — воззвал Горудун к Ярону. — Ты же Избранный!
Ярон расхохотался ему в лицо.
— Да, похоже, вам здесь придется несладко. Взбодрись, старик! Смерть настигает всех рано или поздно. Ты же не надеялся жить вечно? Ну, а я не могу здесь больше задерживаться, прости. Рад был знакомству! — блеснул он зубами, повернувшись в сторону Мириэль. А потом быстро и легко прошел к противоположной стороне замка и остановился у окна. Через какое-то мгновение в небо взвился огромный сокол, Ярон покинул остров.
Он бросил их. Поссорился с драконами, а сам улизнул от их мести. Эти чудовища не станут разбираться в деталях, погибнут все. Тень, отбрасываемая стаей, наползала на замок быстрее наступавших сумерек. Воздух звенел от рассекавших его крыльев, и этот звон, предвещавший гибель, был невыносим. Горудун сполз на колени перед окном, прижался к стене и сжал голову руками, судорожно рыдая. Мириэль думала о том, что надо бежать, укрыться от огня, защитить себя заклинанием, но она уже взглянула в пылающие, как угли глаза чудовищ — так близко они подлетели. А тот, кто посмотрит в глаза дракону, не может сдвинуться с места. «Что ж, — подумала принцесса почти безучастно, — пусть все закончится скорее. Нет больше сил противиться судьбе».
Но тут случилось что-то странное. Когда драконам оставалось долететь до замка последние два десятка метров, они вдруг отпрянули назад, их ряды смешались, а воздух огласился дикими, яростными криками. Язык драконов принцессе был неведом, но она поняла, что гигантские ящеры испытывают боль и исторгают вопли, совершенно не понимая, откуда эта боль взялась. Драконы вытягивали вперед уродливые складчатые лапы, сталкивались лбами, беспомощно хлопали крыльями, как перепуганные курицы. Они не могли прорваться к замку, как будто встретились с могучей препятствующей силой. Похоже, у замка тоже была защита. Измученные и злые, одичавшие от боли и собственного бессилия, драконы начали разлетаться в разные стороны. Они стонали, выли, извергали пламя, обжигая друг друга и беснуясь еще больше. Некоторые бросались в море, в надежде унять жуткую боль.
Когда угроза атаки миновала, Горудун медленно поднялся с колен. Его халат взмок на спине и плечах от пота, а всегда румяное лицо казалось посыпанным серым пеплом. Стемнело, в замке зажглись огни, все было как обычно. Хотелось быстрее забыть кошмарное нападение на дворец драконьего племени. Утомленные стояли они оба не в силах двигаться и даже разговаривать. Через некоторое время в зале появилась Горделия. Она не шла, а плыла по скользкому полу, величественная и спокойная.
— На тебе лица нет! — обратилась она к Горудуну, зрачки которого все еще были расширены от ужаса.