ДАртаньян в Бастилии (Снова три мушкетера - 2)
Шрифт:
Минуты сложились в часы. Беседа его высокопреосвященства с Анной Перье затягивалась к удивлению отца Жозефа и беспокойству аббатисы. Прошло два часа. Отец Жозеф осмотрел все розы в саду обители Святого Причастия, насладился ароматом каждого цветка и почувствовал, что у него начинает кружиться голова.
Прошел еще час. Отец Жозеф два раза укололся о шипы и был проведен туда, где цвели тюльпаны. Еще полчаса.
Мать Анжелика решительно извинилась перед гостем и направилась к зале, где происходила столь затянувшаяся беседа. Но в эту самую минуту двери растворились, и Ришелье вышел навстречу настоятельнице. Кардинал подошел к ней, и аббатиса увидела, что первый министр Людовика XIII очень взволнован, но глаза его радостно блестят, а лицо имеет торжественное и одновременно почтительное выражение, словно у человека, которому открылись какие-то величественные и безбрежные дали и грозная красота стихий.
– Я поручаю, нет, я прошу вас оберегать эту девушку, – сказал кардинал. – Я прикажу, чтобы ваша обитель надежно охранялась и никто не мог без вашего и ее желания потревожить ее покой.
С этими словами его высокопреосвященство покинул Пор-Руаяль.
Когда он садился в карету, отец Жозеф, державшийся поблизости, услышал, как Ришелье бормочет: «Анна! Снова Анна! Это имя словно символ. Но та – принесла мне лишь несчастье и осталась в прошлом, эта же – знает будущее».
Когда кардинал вернулся в своей дворец, ему доложили, что личный врач королевы-матери Марии Медичи Антуан Перье просит его высокопреосвященство об аудиенции.
Глава пятьдесят вторая
Гороскоп Ришелье
(продолжение)
– Итак, – промолвил Ришелье, – мне досаждает подагра. Какие вы знаете средства от нее, чтобы их не знали другие врачи?
Бежар приосанился:
– Надо приложить к больному месту кусок бычачьего мяса, смоченного виноградным вином. По прошествии шести часов его следует снять и положить в теплое место, чтобы оно протухло, а затем дать съесть собаке.
– Какой в этом смысл?
– Повторяя этот прием несколько раз, мы добиваемся того, что пациент излечивается, а болезнь переходит к собаке.
Секретарь кардинала, скрипевший пером в углу, оторвался от своего занятия и уважительно посмотрел на Бежара.
Кардинал, однако, придерживался иного мнения. Он снова поморщился:
– Есть ли у вас в запасе какое-нибудь более осмысленное средство?
– Конечно, ваше высокопреосвященство, – почтительно поклонился Бежар. – Надо в час Марса или Венеры истолочь травы ир гвианский, иначе Cipura puludosa, смешать с яичным желтком и, сделав стержень, наподобие спички, съесть натощак.
– Это куда ни шло, – кисло улыбнулся кардинал. – Хорошо, я беру вас к себе с испытательным сроком. Если вы в течение месяца докажете ваше врачебное искусство, вы будете получать двадцать тысяч ливров в год. Жить будете здесь, во дворце, чтобы я всегда имел вас поблизости. Полагаю, вы можете представить рекомендательные письма? На этом пока закончим. Витре, проводите господина Перье.
Когда шаги Бежара и сопровождающего его дежурного офицера затихли в отдалении, кардинал повернулся к секретарю.
– Надеюсь, вы все записали, что тут наговорил этот человек? Снимите копию и срочно пошлите в Университет господам Ферье и Видалену. Пусть дадут свое заключение.
Мне необходимо знать, смыслит этот господин Перье в медицине или нет. Кроме того, выясните, не ядовит ли этот… как вы там записали? Вот именно – ир гвианский.
И все лекарства от Перье впредь посылать химикам в Университет на анализ. Сразу же по получении. В строжайшем секрете.
Ир гвианский, по мнению университетских ученых, не представлял никакой опасности для здоровья. Не возникло у них сомнений и в том, что лже-Перье – человек весьма сведущий.
Таким образом, в штате кардинала оказался ученый человек, которого, очевидно, и следовало опасаться.
"Впрочем, я проверю его со всех сторон, хотя того, что мне удалось узнать у этого удивительного создания по имени Анна Перье, с избытком хватит, чтобы отправить этого самозванца на виселицу, – подумал кардинал. – Господин Морен и его гороскоп и тут попали в точку. Только в одном он ошибся: военного поражения не будет. В поход войска поведет бравый маршал де Ла Форс, он и разобьет мятежников!
В этот момент доложили о капитане гвардии де Кавуа.
– Что случилось, де Кавуа? Вы здоровы? – осведомился кардинал, посмотрев на капитана своих телохранителей. Он решил, что капитан снова заболел.
– Ваше высокопреосвященство, лучше бы я снова слег!
Лучше бы я умер!) – Да что такое стряслось?!
– Я пришел доложить вашему высокопреосвященству, что Бикара тяжело ранен и врачи полагают, что его жизнь висит на волоске.
– Ранен? Кем же? – по тону кардинала было ясно, что тому, кто ранил его офицера, не миновать Бастилии.
– По словам очевидцев, тем самым дворянином громадного роста, который затем уложил еще пятерых…
– Пятерых?! – вскричал кардинал. – Вы сказали – пятерых, де Кавуа?! Я, верно, ослышался!
– Но из них только двое из числа роты, остальные – патрульные стрелки.
– Вы меня несказанно утешили, де Кавуа, – гневно гаркнул кардинал. – Как это могло произойти?
– Этот человек сбросил на них с балкона комод, сундук и два тяжелых шкафа…
– Послушайте, де Кавуа! За кого вы меня принимаете?
Они что, все спятили, что стояли под этим проклятым балконом, дожидаясь, покуда ваш загадочный великан не сбросит на них всю эту мебель?!
– Не совсем, ваше высокопреосвященство. Они пытались выломать входную дверь…
– Вот как?! Мои люди пытались ворваться в чей-то дом, выломать дверь? Чей же дом удостоился такой чести?
– Герцога де Шеврез, ваше высокопреосвященство.
– Вы с ума сошли, де Кавуа. Вы знаете, как я отношусь к герцогу. Герцог – милейший человек и не имеет ничего общего со своей сумасшедшей женой, кроме, разве, того, что она носит его имя… Надеюсь, вы принесли извинение герцогу и не слишком повредили его двери.