ДАртаньян в Бастилии (Снова три мушкетера - 2)
Шрифт:
Эшафотом на Гревской площади!
Вместо ответа Гримо только ухмыльнулся.
– Что ты хочешь этим сказать?! – разъярился Планше.
– Хм, – ответил Гримо.
– Что такое?! Что за идиотская ухмылка?!
– Гревская площадь – дворянам. Для тебя – Трагуарский Крест.
Глава сорок третья
Логика господина кардинала
Хорошенько выбранив Рошфора, его высокопреосвященство успокоился и, следовательно, смог прибегнуть к помощи своей недюжинной логики. Он вдруг вспомнил, что еще ничего толком не узнал о таинственном доме
– Впрочем, оставим эту материю, – все еще немного ворчливым тоном заявил кардинал. – Что, вы говорите, нашли там, в этом подозрительном доме?
Рошфор обстоятельно описал все обнаруженное в результате осмотра дома, каковой был произведен от подвала до чердака.
– Все свидетельствует о том, что там занимались алхимическими опытами, ваше высокопреосвященство.
Кардинал презрительно фыркнул:
– Искали философский камень!
– Еще мы там нашли вот это. – И Рошфор подал Ришелье круглую плоскую коробочку, которую он извлек из кармана. Внутри коробочки была мазь зеленоватого цвета с терпким запахом. Его высокопреосвященство понюхал содержимое коробочки, наморщил нос, закрыл коробочку крышкой… и вспомнил.
– Любопытно, – проговорил он. – Любопытно, что такую же мазь герцог д'Эльбеф получил от лекаря королевы-матери, когда обратился к нему за средством от болей в суставах. Герцог показывал ее мне. – Ришелье задумался. – Кстати, Рошфор, – заметил он немного погодя. – Этот врач из Люксембурга, о котором столько говорят. Отчего он не живет во дворце? Около своей госпожи. Мы бы тогда располагали о нем всеми необходимыми сведениями.
– Совершенно верно, ваше высокопреосвященство, – подтвердил Рошфор. – У нас достаточно верных людей в Люксембургском дворце.
– Да-да! – улыбнулся кардинал. – Особенно полезны горничные, фрейлины, лакеи, повара… К ним относятся как к мебели, к части интерьера… Забывая при этом, что они такие же люди, как и их хозяева, и имеют глаза и уши.
Он бережно снял со стола пушистую кошку, которая забралась на бумаги министра. Кардинал удобно устроил зверька у себя на коленях и почесал ему за ушком. Кошка замурлыкала от удовольствия и зажмурила свои зеленые глаза.
Кардинал, видимо, радовался не меньше кошки, а Рошфор, наблюдая подобные сцены неоднократно, всякий раз думал, что и великие мира сего имеют забавные причуды и слабости. Кроме того, конюший его высокопреосвященства отмечал снова и снова, что его патрон любит кошек куда больше, чем людей.
– Странно, не правда ли? – продолжал кардинал, следуя своим мыслям. – Я в последнее время только и думаю об атом лекаре, который пользует не одну Марию Медичи, а кажется, половину Парижа, но он совершенно неуловим.
А я между тем нуждаюсь в толковом враче. Вы точно знаете, что он поселился за пределами Люксембургского дворца, Рошфор?
– Совершенно точно, ваше высокопреосвященство.
– Прикажите проследить за ним, когда он выйдет от королевы-матери и отправится
– Ваше высокопреосвященство собирается взять этого врача к себе на службу?
– Поменьше вопросов, Рошфор, побольше дела. Пусть ваши люди проследят за медиком. Надо узнать, где он живет. Да выберите кого потолковее, а не тех болванов, которых вы пустили по следу д'Эрбле. Слышите?
– Так точно. Будет исполнено, ваше высокопреосвященство.
– Что же касается самого д'Эрбле, то его надо побыстрее разыскать и арестовать. Он мне нужен живым и здоровым. У меня к нему накопилось много вопросов.
– Все будет исполнено, ваше высокопреосвященство.
– В таком случае можете идти, не хочу более вас задерживать, у вас достанет работы, – язвительно заключил кардинал. – Погодите! Коробочку оставьте мне, я хочу кое в чем удостовериться.
Когда Рошфор ушел, Ришелье повертел в руках коробочку с зеленоватой мазью и вызвал секретаря, который обязан был неотлучно дежурить в соседнем помещении. Иногда у министра возникала надобность в секретарях и писцах даже посреди ночи. Бессонница – спутница великих людей – часто заглядывала в кардинальскую опочивальню.
Секретарь вошел беззвучно и замер, ожидая распоряжений.
– Шарпантье, – обратился к нему кардинал. – Принесите мне, пожалуйста, то письмо, что получено мной от шведского короля на прошлой неделе.
Секретарь вернулся быстро. В руках он держал нужное письмо.
«Приятный молодой человек, – подумал кардинал. – Не то что этот копуша Дефранш».
– Поищите в письме место, где Густав-Адольф пишет мне о покушении.
– О покушении, ваше высокопреосвященство?
– Да. На свою особу. Что-то о подосланном иезуитами лейб-медике…
Секретарь пошелестел бумагами.
– Нашел, ваше высокопреосвященство. Вот это место.
– Дайте сюда. – Кардинал принял из рук секретаря Шарпантье письмо шведского монарха-воителя, которому в последнее время часто писал, обещая оказать и материальную поддержку в его войне с Габсбургами, помимо моральной.
Его высокопреосвященство углубился в чтение.
– Любопытно, – бормотал он, пробегая глазами строки письма. – Очень похоже… лейб-медик… снадобье… боли в суставах… Проклятие!
Интуиция, верная помощница кардинала, подсказывала ему, что между коробочкой из дома на улице Медников, таинственным врачом Марии Медичи и покушением на шведского короля несомненно должна быть какая-то связь. Ришелье был человеком государственного ума, политиком и знал, что случайные совпадения в жизни вещь крайне редкая. Кроме того, он хорошо знал отцов-иезуитов.
Его высокопреосвященство криво усмехнулся:
– Разумеется, кому как не личному врачу легче всего спровадить на тот свет! Но со мной отцы-иезуиты промахнутся. Надо будет написать в Рим кое-что об их шалостях, благо мне известно о многих! Папа Урбан Восьмой чересчур опекает их.