ДАртаньян в Бастилии (Снова три мушкетера - 2)
Шрифт:
Между могилами послышались шаги. Потом все стихло.
Через некоторое время над кладбищенской оградой появился темный силуэт, за ним другой…
Одна из черных теней скользнула через невысокую стенку кладбища и двинулась вдоль улицы, вторая последовала за ней, но затем приникла к ограде и замерла в безмолвной неподвижности.
В это же время на улице Оньяр показался человек в темном костюме, с ним было еще двое. Они торопливо прошагали по брусчатке мостовой, свернули на улицу Рени и вскоре достигли улицы Медников, на которой в эту ночь мы задержали внимание.
Дворянин в темном костюме, как видно, не верил в призраков. Он без колебаний направился навстречу тому из них, который двигался вдоль улицы.
– Он вошел вон в тот дом, сударь, – произнес призрак, почтительно притронувшись к своей шляпе. Он попал в полосу света и сделался поразительно похож на полицейского агента в черной поношенной одежде – одного из тех людей, которые в свое время пытались схватить г-жу Бонасье в ее доме на улице Могильщиков и которые были разогнаны д'Артаньяном. Эти же люди позднее похитили г-жу Бонасье по приказу Рошфора.
Нетрудно прийти к выводу, что дворянин, появившийся со стороны улицы Рени, и был конюший его высокопреосвященства кавалер де Рошфор.
– Который? – спросил он.
– Третий направо.
– Там есть другие выходы?
– Нет, сударь.
– На всякий случай, пусть Жюль войдет во двор и убедится.
– Так точно, сударь. – И говоривший отбежал к кладбищенской стене, чтобы позвать своего напарника.
Рошфор между тем отдавал распоряжения двум своим спутникам. Он намеревался окружить дом, в который вошел Арамис.
Вся эта деятельность, хоть она и происходила в густом тумане, не могла не сопровождаться шумом и суетой, а следовательно, и не могла остаться незамеченной для иезуитов, также скрывавшихся в темноте.
Рошфор и его люди хотели вмешаться в ход событий и изменить его в нужную для себя сторону. Иезуиты покуда ни во что не вмешивались, а лишь наблюдали за ходом событий. Такая тактика, как свидетельствует история, часто приносит свои плоды и оказывается более правильной. Или, во всяком случае, более безопасной.
* * *Проделав долгий путь впотьмах за открывшим ему дверь Бежаром, Арамис наконец очутился в тускло освещенной комнате. Здесь алхимик поставил свечу на стол, закапанный воском, чернилами и еще чем-то едким, оставляющим следы на деревянной поверхности, сел на стул сам и предложил сесть своему гостю.
– Вы пришли сказать мне… – запинаясь, начал Бежар, не подумав приветствовать ночного посетителя.
– Что время настало, – закончил Арамис спокойным тоном, хотя под маской спокойствия скрывались крайняя тревога и озабоченность. Арамис все время неотступно размышлял об услышанных им словах Сюффрена.
– Когда? – еле слышно спросил Бежар.
– Еще не так скоро. – Арамис постарался придать своему голосу успокаивающую интонацию. – Сначала вам надо будет покинуть свое место в Люксембургском дворце.
– Потом?
– Потом вас примет к себе на службу кардинал.
– А если он не сделает этого?
– Он захочет получить в свое распоряжение такого знаменитого лекаря, как вы. Вы уже популярны в Париже, любезный Бежар.
– Я не искал популярности.
– Вы правы. Об этом позаботились другие.
– Пусть так. Но вы сказали, что настало время. Однако теперь я вижу, что мне еще предстоит отказаться от места у королевы-матери, а затем…
– Не совсем так. Не вы откажетесь от места у Марии Медичи, а вам откажут от места. Вы должны покинуть дворец не по собственной воле, и это должно стать известно кардиналу, – пояснил Арамис.
– И тогда Ришелье не упустит случая насолить ей и возьмет меня к себе на службу… – задумчиво продолжал Бежар. – Да еще, наверное, найдутся люди из числа тех, которым он доверяет, что посоветуют пригласить не кого-либо еще, а именно меня!
Вместо ответа Арамис только согласно кивнул.
– Страшная сеть – ваш Орден! Поистине страшная! – воскликнул Бежар.
– Страшная для врагов истинной веры! Вы, верно, это хотели сказать.
– Не лукавьте, д'Эрбле, вы не похожи на фанатика и прекрасно поняли, что я имею в виду!
– А вы думаете, что те, кто сейчас создает христианское государство в верховьях Параны [14], не смущаясь желтой лихорадкой и сотней других смертельных для европейца болезней, – все поголовно фанатики?! Вы думаете, это из фанатизма святой Ксавье [15] за десять лет прошел по земле пятидесяти двух государств и собственноручно крестил около миллиона язычников, произнося «Amplius! Amplius!»[16] и, верный своему девизу, устремлялся в следующую неведомую страну?! Вы знаете число наших миссионеров, принявших мученическую смерть?! Вы знаете о преподобном Риччи, основавшем первый христианский храм в Китае? Вы знаете, чего стоило отцам Бузоми и Карвальо обращение двух тысяч человек в таких землях, о существовании которых даже не подозревают «добрые парижане»?!
Арамис замолчал так же неожиданно, как и заговорил.
Бежар молчал, изумленный этой вспышкой, которой он никак не ожидал от тихого, скрытного и всегда спокойного Арамиса.
Минуты не прошло, как перед алхимиком снова предстал тот же изящный молодой человек, окруженный таинственным ореолом.
– Оставим это! Мы теряем время, – произнес он. – Вы правы, я пришел к вам по одному очень важному делу, от которого многое зависит в дальнейшем. Многое, если не все. Слушайте меня внимательно и постарайтесь не перебивать.
Бежар понял, что Арамис сейчас скажет главное. Его пробил озноб.
– В таком случае говорите поскорее! – отрывисто бросил он.
– Я получил инструкции передать их вам. Необходимо сделать следующее. В спальне королевы-матери есть тайник.
В нем она хранит тот самый ларец, который достался ей от покойного короля Генриха Четвертого.
– Ларец короля Генриха… – словно сомнамбула, повторил алхимик. – Пароль, а я думал, он исчез бесследно…
– Сведения о местонахождении тайника и ключ, которым можно его открыть, я вам сообщу.