Дартмур
Шрифт:
— Не моя вина, что он не умеет слышать правду.
Сразу видно, у кого утро началось менее удачно. Шам великодушно проигнорировал обсоса, который собирался налететь на него. Майлз вышел вперед, остановил отброса.
— Хули ты снова лезешь, уебок? Тебе дают уйти своими ногами, а ты ползешь обратно. Скажи, у тебя в голове всего две извилины, одна засохла, другую заклинило?
Тот отмахнулся, уставился на Дейвила. Баран.
— Ты не можешь указывать ей, кому приходить в башню, а
— Неужели?
Злость заскреблась. У нее очень чуткий сон. Малейший звук и она бодра. Снова.
— Обидно, да? Когда любишь ты, а трахает другой.
"Маккинни, блять".
Вряд ли обсос догадается, но дорожка скользкая.
Майлз потряс рукой с разбитыми костяшками. Брауни, как обычно, сделал вид, что ничего не заметил. Будто не видел кровь в коридоре. Спокойно перешел к занятию.
Старуха Горденгер еще минут двадцать читала бы лекцию на тему "недопустимого поведения".
Вникать в тему не хотелось. Бессмысленно записывал за профессором, витая в своих мыслях.
Завтра он увидит мать. Впервые за больше чем полгода.
Ему не хватало каких-то внутренних сил снова видеть ее пустые глаза. Достаточно постоянно наблюдать их в кошмарах.
— Отец ответил.
Маккинни оторвался от тетради, ожидая продолжения.
— Завтра.
Без уточнений и деталей. Он все понял.
— Нашел активатора?
Дейвил мотнул головой.
— Время есть. Я давно не был в поместье. Надо узнать, что изменилось.
А в том, что там многое поменялось, он не сомневался. И прежде, чем действовать, стоит предусмотреть разные варианты развития событий.
— Пойти с тобой?
Решительный взгляд Майлза не давал усомниться — он пойдет, и будет рядом до конца, но втягивать его не хотелось. Даже просто знать, что происходит за вычурными дверями, опасно. И если Маккинни пострадает из-за него, этого он себе точно простить не сможет.
Что угодно, только не это.
В ответ лишь криво усмехнулся.
— Хочешь оценить материальное состояние моей семьи?
— Ха-ха, — протянул Майлз. — Моя заветная мечта. Ты шутишь, это хороший знак. Значит, все не настолько дерьмово.
"Определение "дерьмово" точно не подходит для описания".
"Хуево" больше соответствует действительности.
Последние месяцев семь он всячески избегал новостей, так или иначе связанных с деятельностью отца. И теперь боялся узнать, насколько все стало хуже.
Он. Боялся.
Это даже в мыслях звучит бредово.
***
После Кристаллогии, на небольшом перерыве, побежала в больничное крыло. Узнать, как Билл, и спросить, из-за чего произошел конфликт.
Постоянные стычки с Дейвилом начали напрягать. Раньше было не лучше, но реже, а теперь Билл будто специально искал проблем. Неизвестно как, но это надо остановить, пока черта "тот свет" не пересечена.
Друг лежал под частичным стазисом. Верхняя часть туловища не шевелилась, за исключением глаз.
"С ответами на вопросы возникнут проблемы…"
— Ты как? Лучше?
Феликса присела на край кровати.
Моргнул в качестве ответа.
Может, так даже лучше. Поговорить, когда он ничего не может сказать? Или наоборот… гораздо паршивее, когда хочешь сказать, а вынужден молчать.
О, Боже… как сложно.
— Билл, пожалуйста, перестань нарываться на неприятности.
Он закатил глаза.
— Ты не только себе делаешь хуже. Тим и Ник тоже пострадали, вступаясь за тебя, между прочим.
Про себя говорить не стала.
— Если ты хочешь что-то доказать синим, пожалуйста, Билл, пожалуйста, откажись от этой идеи. В другой раз они могут не остановиться, ты понимаешь?
Моргнул.
Раздражение вырвалось наружу.
— Так в чем тогда дело?
Он вытаращил глаза, напоминая о своем состоянии.
— Черт, да, извини. Перерыв заканчивается. Ты поправляйся, ладно? И подумай над моими словами. У тебя как раз достаточно времени.
Снова закатил глаза в ответ. Упрямый.
Его точно когда-нибудь убьют. Не Шам, так Маккинни. Друг друга стоят.
После обеда ее ждало очередное собрание префектов. Пожалуй, по шкале ненависти оно шло перед Дейвилом.
Упертые синие бараны не хотели ее слушать. Красные тоже не горели желанием. Зеленым просто плевать: посидели, послушали и ушли. Но эти хотя бы молчали. Синие же вставляли свои комментарии чуть ли не через каждое слово. За исключением Маккинни. Он просто безразлично смотрел в окно и плевать, что надо обсудить новые графики патрулирования, определить ответственных за группы первокурсников, чтобы они не бегали по школе как слепые котята и вовремя получали необходимую помощь.
Им. На все. Плевать.
Очередное собрание прошло безрезультатно. Не считая, конечно, что она узнала о себе разные нелицеприятные "новости".
"Ничего. Это — ничего. На патрулировании в полной тишине и медитативном хождении по замку приду в себя".
ак и случилось.
Она привыкла слушать свои тихие шаги. Этот звук расслаблял. Она прислушивалась к ним и мысли в голове затихали, постепенно оставляя пустое белое пространство. Тишина внутри и снаружи. Идеальное состояние, которого при других условиях она достичь не могла.