Дартмур
Шрифт:
Отчаянный шепот громче крика.
Усилием натянул на губы ухмылку и вышел. Внешне спокойный. С адовым котлом внутри. И демоны ревут, желая разорвать хозяина в клочья.
Эпизод 21. Объяснить невозможно
Ее стон во рту. Он чувствовал его. Слышал до сих пор. Кажется миллион раз за минуту.
Перекатывал на языке ее вкус. Сладкий, с оттенком пунша и вишни.
"Не надо было ее целовать, кретин. Такая хуевая ошибка. Вся Фоукс гребаная ошибка".
Дейвил
Представил, как Фоукс подставляет лицо струям, приоткрывает рот. Вода очерчивает губы, пересекает, немного попадает на язык. Она жмурится, проводит руками по волосам. Они тяжелеют, меняют цвет, становясь темнее. Длинные тонкие пальцы скользят на плечи, по ключицам вниз, вслед за водой. Касаются небольшой груди, которую он хорошо запомнил под кружевом белья. И мог увидеть сегодня без него.
Тряхнул головой, зарываясь пятерней в волосы.
Гребаная Фоукс! Свали из головы. Исчезни.
Отброс.
"Блять, пиздец смешно. Член колом из-за отброса".
Болезненная пульсация нихера не отрезвляет.
Он мог зайти в ванну и трахнуть ее. Разрядиться. И выбросить из головы. Она хочет его, он знает. Но не опустится до отброса.
Он все сделал правильно. Оттолкнул, разозлил.
Тогда почему рык рвется из грудной клетки?
Зарычал на себя, стягивая волосы на затылке.
"Приди в себя, Дейвил! Ты никогда не станешь подбирать за обсосками".
Шлюха Фоукс — не тот уровень.
Ладонь врезалась в столешницу. Едва заметное жжение в месте удара должно было отвлечь, но физическая боль давно стала чем-то незначительным. Внутри он не чувствовал ее уже… хер знает сколько. Кажется, целую вечность.
Под пальцами нащупал листок. Идея как отвлечься загорелась фонарем в густой темноте.
Прихватив с собой формулу, выбрался на смотровую площадку башни старост. Сквозь длинные узкие проемы прорывался ветер. Недостаточный, чтобы сбить с ног. Просто ощутимый. Отсюда звезды немного, самую малость, ближе.
Облокотился плечом о гладкий камень, стоя на краю. Приличная высота. Шансов выжить после падения нет.
Конечно, он не собирался прыгать. Он не идиот закончить свою жизнь так бездарно.
Шам проверял, почувствует ли хотя бы отголосок страха, когда перед тобой пустота.
Нет.
Ничего.
Когда он боялся кого-то или что-то? Слишком давно, чтобы это помнить.
На глаза попался выход сюда из комнаты Фоукс. Она, похоже, еще не бывала здесь, иначе тут бы уже стояло какое-нибудь кресло для ее "чайных медитаций".
Кристаллическая сетка появилась перед глазами быстрее, чем он понял. Магия, доведенная до уровня инстинкта. Мощный и хорошо проявленный синий кристалл — предмет для гордости. Только ему плевать.
Голубые грани растянулись, перекрывая собой пустые проемы, и слились с пространством.
Он не знал, зачем сделал это. Фоукс бы все равно не смогла их увидеть. Отброс. И все же стало спокойнее от понимания, что она точно не свалится вниз. Ни случайно, ни намеренно. И ветер на площадке стал менее заметен. Едва касался кожи.
В какой момент перевернулся сучий мир, что он — Шам Дейвил — защищает отброса? Осталось только убиться, потому как объяснить это невозможно.
Он сел, привалившись спиной к холодному камню, и развернул листок с формулой. Ему известен каждый символ, но сетка сложная даже для него. Несколько нетипичных граней. Ошибка хотя бы с одной будет иметь непредсказуемые последствия.
Он не может рисковать. Прежде чем пытаться попасть домой, надо отточить этот кристалл. Довести его создание до рефлекса.
В первой кристаллической сетке он увидел несколько ошибок. Во второй те сменились другими. Кристаллы методично зависали перед его лицом, пока он детально рассматривал сетку и сверялся с формулой. И так бесконечное количество раз, снова и снова, пока руки не заледенели, а спина и ноги и не затекли от одной позы.
Спустился в комнату, когда горизонт затянула полоска света. Стоило попытаться поспать последние часы перед подъемом. Они не помогут выспаться, но так он оградит свои мысли от вторжения Фоукс.
Он просчитался. Ему приснилась она. Опять.
Этот кошмар не уступал тем, что посещали его с завидным постоянством.
Теперь он знал вкус ее губ и насколько сладок поцелуй с ней. И видя во сне, с каким наслаждением она тискается с обсоском, легко представлял, что тот чувствует. Бессильная злоба погребала под собой тяжестью планеты, а он ничего не мог сделать. В своем гребаном сне — ничего. Только стоять и смотреть. И умирать.
— Выглядишь паршиво.
Дайана сидела рядом с Майлзом, с таким удовольствием отправляя ложку овсянки в рот, что хотелось проблеваться. У него совершенно нет аппетита.
— И все равно лучше, чем Уайт.
После отбытия Уоррингтона, Патрик стал незаметным. Без толстяка он предпочитал молчать. Дейвил иногда замечал, как тот косился, когда думал, что его не видят.
Натянутая улыбка на несколько секунд зависла на губах Уайта, при этом он даже не оторвал взгляд от тарелки.
— Не печалься, Ромео, твоя Джульетта-Уоррингтон скоро вернется.
И лучше бы ему даже не смотреть на Фоукс, иначе в следующий раз не повезет так легко отделаться.
— А что он сделал? Я так и не узнала.