Дартмур
Шрифт:
Она все же написала ему ответ:
Возможно.
Феликса не поняла, какая точка стала крайней, пока ее кисть с силой не сдавили пальцы Дейвила, убирая от себя ее руку.
Громкий гогот позади оборвал Оуэнс на полуслове.
Все обернулись посмотреть, кому стало настолько смешно, и Феликса тоже.
Маккинни сидел, прикрывая глаза рукой, и натурально ржал, не стесняясь.
— Извините, профессор, — выдавил он сквозь смех. — Тут такой
Запястье обожгло ощутимое сдавливание.
Злые, колючие глаза Дейвила проникали под кожу и вспарывали изнутри.
Он отбросил ее руку, слегка отодвигая от себя саму Феликсу, так, чтобы остальные не заметили странной возни.
Майлз похлопал его по плечу, а Феликса заработала еще один я-убью-тебя взгляд.
Эпизод 37. Не повторится
Что это, блять, сейчас было?
Он почти кончил в трусы. Почти. А Фоукс посмотрела на него возбужденными глазами, закусила губу в хитрой улыбке, и отвернулась.
Фениксы сгорают и возрождаются из пепла, у тебя второй жизни нет, Фоукс, а испытываешь Шама Дейвила, будто в запасе их минимум десять.
Мстит ему. За его слова, за его выходку.
Он намеренно написал, что она не настолько сильно его возбуждает. Чтобы себя в этом убедить, зная правду. Она вынесла все максимальные пределы возбуждения. На таких мощностях невозможно ничего чувствовать. Но он чувствовал. И это немного отрезвляло.
"Сумасшедшая, сука".
Дейвил, как же получилось, что отброс управляет твоим членом?
Ему не нравилось ощущение псевдо-зависимости, когда чувствуешь одну потребность и идешь у нее на поводу. Он — не такой. Он не поведется. Выцепит кого-то из своих шлюх и выбьет из себя Фоукс.
Оуэнс увлеклась монологом и пропустила практическую работу. Оставила ее на следующее занятие и отпустила их немного раньше. Это принесло реально ощутимое облегчение. Запах Фоукс в таких количествах начал сводить с ума. Гребаный баунти.
Он ненавидел сладкое почти так же, как Фоукс.
Майлз задержался на выходе, поджидая.
Разумеется! Придется искать подходящие ответы, а их нет.
Дайана остановилась рядом с ним. Нет, она точно ничего не должна знать, иначе его мозг будет съеден чайной ложечкой. И Ди не подавится.
Дейвил задержался у стола, пока Маккинни избавлялся от лишних ушей. Фоукс вылетела из кабинета одной из первых, прихватив с собой отброса с розовыми волосами. Вероятно, для страховки, чтобы у него не было соблазна затащить ее в пустой кабинет, и засадить так глубоко…
"Нет, блять. Даже не думай. Спасение от гребаного дурмана кроется в полном отказе от него, и переходе через ломку в обычное состояние".
И если Фоукс охуенный наркотик — сука, так и есть — он выжжет из себя тягу к нему. Потому что он — Дейвил. Ни у кого не может быть власти над ним. И над его членом.
Ладонь Майлза хлопнула по плечу. Друг зашагал рядом, сунув руки в карманы и смотря по сторонам, как на прогулке после затяжного дня в одном помещении.
— Я, конечно, многого не понимаю в этой жизни, как, например: почему Эванс трахается с Уайтом? Но какого члена я только что видел?
Хмыкнул про себя, что его-то он как раз и не увидел.
— Эванс досталась двойная удача в виде Тимона и Пумбы.
Маккинни скривился.
— Бля-ять… Пумба? Знаешь, это даже для тебя слишком жестоко.
По тону Майлза ясно, что ему плевать на Мими. Жалостью не повеяло. Он ждал другого и демонстративно молчал, предоставляя Дейвилу возможность начать самому.
Он провел пятерней по волосам, встряхнул их. Щека дернулась. С удовлетворением подмечал каждого студента, отпрыгивающего под его взглядом полуприкрытых глаз. Улыбнулся одним уголком брюнетке, откровенно облизывающей его взглядом.
"Я за тобой скоро вернусь".
Произнес мысленно. Разделается с дружеским допросом и вернется.
— Что ты хочешь услышать?
Он согласен поговорить, но в рамках ответов на конкретные вопросы.
Майлзу можно доверять, он не расколется даже под Дайаной, не говоря уже о кристалле вечной боли. Только Дейвил сам не готов услышать вслух и половины из того, что творится в голове.
— Какого хуя происходило у вас под столом?
Его голос остался совершенно спокойным. В нем нет ни капли претензий или упреков. Того, что часто маскируют за словом "беспокойство" от друзей, которые таковыми, по факту, не являются.
— Вездесущий нос Маккинни, — усмехнулся, качая головой.
— Сосущий, блять. Ты от ответа не уходи.
Ладонь сама потянулась к волосам. Что за долбаная нервозность?
Толкнул дверь в туалет, проверяя, есть ли там лишние уши.
Майлз уселся на низкий подоконник, вытягивая ноги.
— Ты же знаешь, что было, или тебе в красках описать?
— О, нет. Избавь от подробностей, будь любезен. Я не это спросил, — и он знал, что Дейвил просто тянет время.
Шам уперся ладонями в края раковины. На гладкой поверхности зеркала то же лицо, те же глаза, нос, губы. Волосы по-прежнему мягко закручиваются, ложатся волнами. Все тот же Шам Дейвил. Или нет?
Прислушался к себе. Тяжесть, будто легкие скованы цепью, никуда не делась. Грудная клетка изодрана когтями внутренних демонов, и они, судя по давящему чувству, на месте.