Датское и нормандское завоевания Англии в XI веке
Шрифт:
В целом, пользуясь этим источником, следует помнить о его жанровых особенностях и осторожно относиться к сообщаемым им сведениям, особенно если они не подтверждаются другими источниками. «Песнь» сохранилась всего в одном экземпляре, найденном известным немецким издателем XIX в. Пертцем в Брюсселе [91] .
Нарративные источники первой половины XII в., авторами которых были англо-нормандские писатели, создавались уже в эпоху, когда эффект потрясения от нормандского завоевания несколько улегся, и прежние оценки, крайне пристрастные и идеологизированные, уступили место более спокойному, объективному осмыслению событий недавнего прошлого. Эдмер, Ордерик Виталий, Уильям Малмсберийский уже не были современниками завоевания, относясь к другому поколению, заставшему завоевание разве что в детском возрасте. Это сказалось с лучшей стороны на непредвзятости их произведений.
91
Gransden A. Op. cit. Р. 97.
Первый из упомянутых писателей, Эдмер, англосакс по происхождению, родился за несколько лет до нормандского завоевания. Большую часть жизни он посвятил духовной карьере в качестве доверенного лица архиепископа Ансельма Кентерберийского — крупнейшего деятеля английской церкви конца XI — начала XII
92
Gransden A. Op. cit. Р. 186.
93
Ibid.
Гораздо более широкое признание имела «Церковная история» Ордерика Виталия, которая, в отличие от работы Эдмера, невзирая на название, была куда как более светским историческим произведением. Ордерик происходил из знатной и притом смешанной англо-нормандской семьи. Проведя детство и юность в Англии, он затем стал монахом монастыря Сент-Эвруль в Нормандии, который был не только культурно-просветительским и летописным центром, но и своего рода «кузницей кадров» для англо-нормандской церковной элиты. Там Ордерик и создал свою «Церковную историю» между 1091 и 1123 гг. [94] Надо заметить, что он располагал для этого неплохими возможностями: во-первых, покровителями монастыря была нормандская аристократическая фамилия Монтгомери, представители которой, кстати, активно участвовали в завоевании Англии, а Р. де Монтгомери даже был регентом нормандского престола в отсутствие Вильгельма в 1066 г.; во-вторых, Ордерик много путешествовал, собирая информацию для своей книги, а не был писателем-затворником [95] . Видимо, благодаря всему этому, «Церковная история», довольно подробная и увлекательно написанная, стала исключительно ценным источником по истории Англии и Нормандии, в частности — нормандского завоевания.
94
Ibid. Р. 152–154.
95
Ibid. Р. 154, 161.
Разумеется, Ордерик использовал труды предшественников — Гийома из Пуатье, и др. Но его исторический кругозор достаточно широк и охватывает, помимо всего прочего, и общеевропейские дела. «Церковная история» имела относительно широкую популярность, неоднократно издаваясь и переиздаваясь вплоть до нашего времени.
Большим своеобразием отличается другой важный англо-нормандский нарративный источник — труд классика английской средневековой литературы Уильяма Малмсберийского «Деяния королей Англии», написанный в Англии около 1125 г. Аббатство Малмсбери, располагавшееся, как и Вустер, в долине р. Северн, было также одним из центров, где сохранялись традиции англосаксонской хронистики. На рубеже XI–XII вв. оно переживало культурный расцвет, что отразилось на творчестве Уильяма Малмсберийского, написавшего массу работ и по литературной плодовитости сравнимого с другими известнейшими средневековыми писателями. Сам Уильям, как и Ордерик, происходил из смешанной англо-нормандской семьи, что, возможно, повлияло на взвешенность его исторических оценок, стремление к объективности [96] .
96
Ibid. Р. 170.
«Деяния королей Англии» построены по биографическому, а не хронографическому принципу, на манер «Жизни 12 цезарей» Светония, несомненно, повлиявшего на Уильяма Малмсберийского. Это видно уже по принципу построения характеристик отдельных монархов и т. д. История нормандского завоевания представлена здесь через призму жизни и деятельности Вильгельма Завоевателя.
«Деяния королей Англии», также имевшие относительно широкое распространение, сохранились в нескольких копиях и были изданы У. Стаббсом в «Rolls Series» в 1887–1889 гг., после чего неоднократно переиздавались.
В целом, характерными чертами англо-нормандских повествовательных источников является, во-первых, сочетание англосаксонской и нормандской традиций и историографического наследия, но с известным перевесом в «нормандскую» сторону. И Эдмер, и Уильям Малмсберийский посещали Вустер и, будучи знакомы с «Англо-Саксонской хроникой» [97] , активно использовали ее. Но, во-вторых, англо-нормандские авторы переняли такую характерную особенность нормандской историографии: увлекаясь красочными литературными повествованиями, они напрочь игнорировали, на манер прежних нормандских хронистов, датировку событий, что, конечно, не очень удобно для современного историка, в отличие от скрупулезности англосаксонских анналов. Проблемы с датировкой вынуждают обращаться к дополнительной литературе. Вместе с тем, цельностью, развернутостью и насыщенностью повествования эти источники хорошо дополняют лаконичные англосаксонские хроники.
97
Gransden A. Legends, traditions and history… P. 120.
Совершенно особняком в ряду нарративных источников стоит гобелен из Байе — уникальный в своем роде образец средневекового искусства, отображающий историю нормандского завоевания, начиная с клятвы Гарольда Вильгельму (1064 г.) и кончая победой нормандцев и коронацией Вильгельма в 1066 г. Эта грандиозная по замыслу и исполнению тканная эпопея венчается детальной картиной битвы при Гастингсе. О масштабах работы говорит такой факт: одних только изображений людей на гобелене насчитывается около 300, не считая лошадей, кораблей, строений, деревьев, и т. п.
О гобелене была написана серия исследований, одним из наиболее основательных в числе которых является статья Н. Брукса и X. Уолкера «The authority & interpretation of the Bayeux Tapestry» (1978). В ней обосновываются некоторые принципиально новые взгляды на ряд вопросов, вновь ставших дискуссионными — например, о месте происхождения гобелена. Ранее считалось, что гобелен был изготовлен в Нормандии; Брукс и Уолкер же убедительно доказывают, что гобелен был выткан в Англии, в мастерских аббатства св. Августина в Кентербери, очевидно, на рубеже 70–80-х гг. XI в. [98] , представляя собой шедевр англосаксонского ткацкого ремесла. Что касается содержания этого полотна, оно в целом следует линии нормандских хронистов — Гийома из Пуатье, Гийома Жюмьежского. Но имеется в повествовании ряд несоответствий и ошибок, одни из которых — случайные, а другие — умышленные. Так, гобелен называет местом клятвы Гарольда Байе, хотя другие источники указывают другое место; возможно, целью этого было преувеличить значение и поднять престиж Байе, поскольку гобелен был изготовлен по указанию Одо из Байе — родственника и ближайшего сподвижника Вильгельма Завоевателя, ставшего в завоеванной Англии эрлом Кента (и, следовательно, г. Кентербери.) [99]
98
Brooks N.P., Walker H.E. The authority & interpretation of the Bayeux tapestry // Proceedings of the Battle Conference 1978. P. 18, 34.
99
Ibid. Р. 17–18.
В целом, гобелен носит, конечно, вторичный, вспомогательный характер при работе с источниками. Вместе с тем, именно на его основе, например, реконструируются черты одежды, вооружения, военного дела той эпохи. Полностью сцены гобелена воспроизведены в издании «English Historical Documents», т. 2 (1953).
Наконец, встречающиеся в нашей работе ссылки на «Историю англов» («Estoire des Engles») Жеффрея Гаймара заставляют в двух словах охарактеризовать этот источник. Написанная около 1140 г. нормандским собирателем народных сказаний, она представляет собой вольный перевод «Англо-Саксонской хроники», стилистически выдержанный в духе французского рыцарского романа [100] . Поскольку основной мотив Гаймара — прославление героических «рыцарских» деяний и нормандцев, и англосаксов, польза от этого художественно-эпического произведения как от источника по политической истории крайне невелика.
100
Gransdert A. Op. cit. Р. 209. 210–211.
Глава I.
Датское завоевание Англии и его последствия.
Империя Кнута
Основные тенденции политической истории Англии В X–XI вв.
Переходя к событийной стороне повествования, следует отметить, что нельзя рассматривать, например, нормандское завоевание Англии в узких рамках событий 1066 г. — битвы при Гастингсе и коронации Вильгельма I, как это делали многие историки вплоть до конца XIX в., а в общих трудах нередко делают и сегодня. Во-первых, формальный акт коронации еще никак не означал свершившегося завоевания, собственно, и начавшегося после 1066 г. Во-вторых, нельзя рассматривать как датское, так и нормандское завоевание Англии в отрыве от политической истории всего региона Северо-Западной Европы, где происходило пересечение следующих политических тенденций: борьбы южноанглийских (уэссекских) королей за объединение Англии против группировок локальной, фактически родовой аристократии во главе с местными династиями; борьбы англосаксов с кельтскими государственными образованиями Уэльса, Шотландии, Ирландии, Корнуолла, шедшей уже долгие столетия с переменным успехом; борьбы англосаксов с викингами, приводившей к взаимной ассимиляции и огромному влиянию скандинавского этнокультурного элемента на политическую жизнь Англии, Ирландии, и др. Нормандское завоевание внесло заключительный аккорд — экспансию феодально-континентального политического начала в мир более патриархального Севера с его раннесредневековыми, по сути, процессами этногенеза и становления государственности. Объединив культурные традиции германского Севера и политические — континентальной Европы, нормандское завоевание в значительной мере обусловило своеобразие исторического развития Англии. Власть нормандских королей, начиная с Вильгельма Завоевателя, выступила в роли преемника прежней уэссекской, а затем датской династии в борьбе с кельтскими государствами и местным сепаратизмом, за централизацию; власть сменилась, а политические задачи остались прежними. Учитывая незавершенность этнополитических процессов в регионе в XI в., крайнюю этнокультурную пестроту и политическую раздробленность, порой трудно провести грань между внешней и внутренней политикой английских королей того времени. Хотя сами понятия «Англия» и «английский народ» возникли еще во времена Беды Достопочтенного и были достаточно употребительны, на деле они оставались довольно аморфными, формальными. На деле этническое и политическое самосознание англичан в рассматриваемую эпоху не поднималось выше локального уровня в рамках крупных исторических областей страны. Типичный тому пример — история Нортумбрии, одного из наиболее сильных англосаксонских королевств, — данный в блестящей работе Кэпелла «Нормандское завоевание Севера»; сначала — постоянные войны с соседними англосаксонскими государствами и шотландскими кельтами; затем, в IX в. половина Нортумбрии завоевана датскими викингами, создавшими королевство с центром в Йорке, а в X в. их дополняют норвежцы, пришедшие из Ирландии через северо-западное побережье Англии и западные склоны Пеннин; одновременно другая часть Нортумбрии попадает в руки усиливающихся кельтских государств (Стратклайд и др.). Все это время этнические элементы смешиваются, несмотря на войны между представляющими их династиями, правящими элитами — англосаксонскими, кельтскими, скандинавскими. Географическая изоляция Нортумбрии и Восточной Англии также весьма способствовала обособленному развитию этих областей, отрезанных от основной части страны болотами, лесами, реками, бездорожьем. В силу этого, еще накануне нормандского завоевания (то есть, в середине XI в.) жители, например, той же Нортумбрии вообще не относили себя к «англичанам», хотя формально Английское королевство существовало с 829 г.: южная часть Нортумбрии была населена «йоркширцами», срединная — «нортумбрийцами»; северные жители и вовсе именовали себя «людьми св. Кутберта». П. Вормальд отмечает, что Область Датского права в X в. не столько была «отвоевана» англосаксами у датчан, сколько «завоевана» Уэссексом — настолько существенны были этнокультурные и другие различия между областями Англии, сохранившиеся вплоть до нормандского завоевания [101] .
101
Wormald Р. The making of England // History today, 2'95. P. 26.