Давай никому не скажем
Шрифт:
— К сладкому я равнодушен, а вот вино — совсем другое дело. К тому же теперь девятнадцать, даже закон уже год как не нарушаю. Давай я пока что-нибудь поесть сварганю, а ты поищи бокалы и штопор, — Ян закатал рукава свитера, и уверенно принялся разбирать пакет с продуктами. — Надеюсь, старушка держит дома не только тару из-под капель корвалола.
Бокалы я нашла сразу же — стояли в серванте на самом видном месте. Высокие фужеры на тонкой ножке, с золотистым тиснением по краю. А вот со штопором пришлось повозиться, но, в конце концов, в ящике, среди мельхиоровых вилок и разномастных поварёшек, был найден и он.
Ян, не подпуская меня к столу, мастерски нарезал овощной салат и приступил к жарке мяса.
Хотя казалось бы — откуда ему, тепличному ребёнку, знать, как вообще включается плита? С каждым днём он приятно удивлял меня всё больше и больше.
Удобно устроившись на мягком пуфике, обняла подтянутые к груди колени, и с удовольствием наблюдала за тем, как здорово он управляется с телятиной. Как заправский повар Ян тоненько порезал мясо, бросив кусочки на шипящую сковороду. Кухня вмиг наполнилась дразнящим ароматом, пробуждая поистине зверский аппетит.
— А как же праздник дома? Ты говорил, что твои планировали пригласить кучу гостей…
— Так они и приглашены, — он обернулся и задорно подмигнул. — Думаю, им там и без меня весело.
— Ты что, сбежал с собственного праздника? И виновница этого я. Просто отлично!
— Скорее ты спасительница, потому что посиделки у меня дома — то ещё развлечение.
— Твоя мама вряд ли будет довольна…
— Моя мама вообще редко бывает довольна, так что… Кстати, всё готово, неси тарелки.
Накрыв на стол, и разлив вино по бокалам, сели друг напротив друга. Аппетит, ещё недавно побуждающий впиться зубами в горячее мясо, вдруг словно куда-то испарился. Повисла неловкая пауза.
Я смотрела на него, в этой крошечной кухне с вязаной крючком скатертью, на тихо тикающие часы в виде домика с кукушкой, смотрела на приготовленный им праздничный ужин, и просто не могла поверить с реальность происходящего. Так было каждый раз, когда мы находились рядом.
Он — мальчик, поцелованный Богом. У него есть всё, чтобы добиться больших высот: красота, деньги, власть родителей, ум, недюжинная сила, которую он со временем научится держат в узде и пускать в правильное русло.
Ему всего лишь девятнадцать, вся жизнь впереди. Не стану ли я тем якорем, что будет тянуть его вниз? Ведь я по сути никто, лишь камень преткновения на его светлом пути.
Когда его родители узнают о нашем романе — они не дадут нам быть вместе, и сделают всё, чтобы разлучить. Я знала это наверняка, и от того было нестерпимо горько. Горько вдвойне, потому что осознавала, что теперь я без него просто не смогу.
Обхватила пальцами тонкую ножку бокала, еле сдерживая слёзы. Проклятые мысли, всегда приходят так не вовремя. Ну почему именно сейчас…
— Я хочу пожелать тебе… — запнулась, проталкивая застрявший в горле комок. — Что бы ты… Чтобы был… Прости, я совсем не умею говорить тосты…
— Тогда я скажу.
Он взял бокал и поднялся, смотря на меня с такой теплотой, что мне захотелось убежать из комнаты, чтобы не видеть сейчас его глаз. Потому что знала, что потом сойду с ума, вспоминая этот вечер.
— Я чертовски рад, что провожу этот вечер с тобой. Я даже мечтать не мог о таком дне рождении.
— Ты серьезно? Вот эта квартирка — предел твоих мечтаний?
— Не квартирка…
Снова взгляд. Но уже совсем другой. Горячий. Казалось, что я плавлюсь в его огне, не оставляя себе шанс на спасение.
Сожги уже всё к чертям собачьим, только не заставляй медленно тлеть.
Он поцеловал так неожиданно и так ожидаемо. Крепко прижал к себе, с нетерпеливым напором исследуя мои губы. Я жадно вдыхала его аромат и, словно погружённая в дурманящий морок, позволила ему делать со мной всё, что он только захочет.
На пол упал мой пиджак и его свитер, оголяя его крепкий торс и мои натянутые нервы.
Я, словно безумная жадина, трогала, сжимала, царапала каждый миллиметр его разгоряченной кожи, думая лишь о тёмной дорожке волос, спускающейся от пупка за ремень его брюк…
Я хотела его, прямо сейчас. И гори оно всё синим пламенем!
Неприятная трель звонка в дверь привела в чувства.
Раз, другой, третий.
— Не открывай, — хрипло выдохнул он в мои губы. Удары сердца оглушали, ладони застыли на покрывшейся испариной спине.
Четвёртый, пятый, шестой…
— Это Инна. Она не уйдёт.
Грудь ходила ходуном, дыхание сбилось.
Седьмой, восьмой…
Криво застегнув пуговицы блузки, дважды повернула ключ. Встала в проёме, по-максимуму закрывая обзор.
— Ты чего не открываешь, Иванникова? Я чуть с ума не сошла! Свет в окне есть, а дверь… — осеклась Инна, раскрыв рот. — Ты не одна? — шепнула, указав пальцем в дом. — Он там?
— Инна, пожалуйста!
— Ну одним глазком! — сложив ладошки взмолилась она, без разрешения заглядывая внутрь.
Ян стоял у окна, повернувшись к нам спиной, и я мысленно умоляла его не выкинуть какую-нибудь глупость.
Раскрыв рот ещё шире, Инна подняла вверх два больших пальца и, глупо хихикнув, наконец-то убралась, торопливо поднимаясь к себе наверх.
Закрыла дверь и робко вернулась на кухню. Наваждение спало, оставив после себя стыдливое послевкусие и досаду, что если бы не этот звонок… Принесло же её!
Он всё так же стоял у окна, рассматривая что-то в непроглядных сумерках. Капли дождя молотили по стёклам, оставляя мокрые дорожки.
Обажённая спина манила снова коснуться, я до сих пор ощущала на пальцах тепло его кожи. На пояснице алела свежая царапина.