Давай никому не скажем
Шрифт:
Актриса, ей Богу. И ведь не в первый раз такое. Хорошо помнила, как однажды мы с ней кино какое-то смотрели, и она сказала, что один из актёров — мой родной отец. Будто познакомились они в Ялте на отдыхе, у них завязался бурный роман, и потом вот появилась я. Лет тринадцать мне тогда было, я даже сначала поверила, дурочка. А потом узнала, что не была она ни в какой Ялте никогда. С тех пор вообще её россказням перестала верить.
А про отца Яна тем более чушь полная — он уже женат был тогда, да и жили они в Подмосковье в то время. Так что мама тут прогадала, надо было в соседнего мужика на фотографии тыкнуть, я бы, может, на пять минут дольше сомневалась.
Улыбаясь своим мыслям, надела пиджак.
Из своей половины комнаты вышла Ника. В короткой юбке, глаза ярко подведены черным карандашом. Чего это она так вырядилась на учёбу.
— Смотрю кто-то себе жениха нашёл, — подмигнула я.
— А я смотрю кто-то дома не ночевал, — недобро бросила она в ответ.
— Я вообще-то уже взрослая, могу без разрешения проводить ночи где хочу, и с кем. И вообще… я с Тимуром была, — не краснея соврала первое, что пришло в голову.
— Угу, понятно. Кстати, я Тимура вчера вечером в центре видела, спрашивал, как у тебя дела. Врать — не твоё, — бросив на меня уничижительный взгляд, Ника сняла с крючка рюкзак и вышла из комнаты.
Попалась. Как неудобно получилось…
Хотя, я действительно уже давно взрослая и умею право делать, что хочу. К тому же у нее и в мыслях никогда не возникнет, что я могла быть с Яном. Ведь никто ничего не знает. И не узнает.
Часть 46. Ника
Ника
Ну сестрёнка, врёт и не краснеет! Сама с кем-то шлялась всю ночь, а Тимуром прикрывается.
А ведь если бы я вчера не встретила его случайно у магазина в центре, то ничего бы и не узнала. Надо как-то выяснить, где вчера Набиев ночевал, ради интереса. Вот ни сколько не удивлюсь, если тоже не дома.
Подумала об этом, и поняла, что нет ревности в душе. Осадок, и не более. Сколько можно бегать за тем, кому я нафик не нужна? И где только мои глаза раньше были!
Но на Янку всё равно была зла. Двуличная обманщица! Правильно её Минаева псевдосвятошей называет. Ага, святоша. Ну-ну, подождём, когда все узнают, что она со студентом крутит, посмотрю тогда, как её нимб тухлыми помидорами закидают.
Стоя у ворот колледжа, увидела торопливо семенящего навстречу Загорского, и на лице вдруг появилась улыбка. Вчера весь вечер о нём думала, и даже ночью приснился. Но об этом я ему, конечно, не скажу.
— Привет, ты уже тут? Ну что, всё в силе сегодня?
— Ну да, мечтаю прикоснуться к частице самой истории рока.
Ничего себе — он подстригся, и жилетку свою страшную снял. Совсем ведь другой человек!
После каждого урока встречались с Игорем на перемене, даже в столовой вместе сели. Минаева со своей свитой косились на нас и ржали, но мне на удивление было всё равно. Тупые курицы, и темы у них тупые!
После колледжа запрыгнули в автобус и поехали к нему домой. Жил Игорёк в сталинке, в самом центре. В квартире уютно, цветочки везде, чисто, фотографии в рамочках на стенах. Прям настоящий дом, семья… у меня такого никогда не было.
Войдя в его комнату, раскрыла рот от изумления: на стенах плакаты Пинк Флоид, целая гора кассет, а на спинке кресла она — футболка с размашистым автографом на груди.
— Кру-уто! — взяла в руки майку, еле прикасаясь, удерживая кончиками пальцев, словно великую ценность. — А можно померить? — спросила без особой надежды. Я бы такую реликвию никому бы даже подержать не дала!
— Конечно, — махнул рукой Игорь, — ванна там.
Скинула свою кофточку и, едва дыша, надела прохладный хлопок. Вышла из ванной, покрутилась в прихожей перед зеркалом трюмо. Я такая счастливая в последний раз была… да никогда не была!
— Ну как — круто? — от волнения щёки заметно порозовели
— Ага, — закивал он, рассматривая уже меня как реликвию.
— Ты такой счастливчик! Я бы за такую футболку жизнь отдала! Даже две жизни, если бы у меня их столько было!
— Забирай, она твоя, — сказал он, и я буквально потеряла дар речи.
— Ты, наверное, шутишь, да?
— Нет, она правда твоя.
— Игорёк, спасибо, спасибо тебе! — на радостях кинулась к нему в объятия, целуя в обе щёки, и не подрасчитав чмокнула в губы. Он не растерялся, и неожиданно ответил на мой поцелуй.
Отпрянув наконец, покраснели как два помидора на грядке, и жутко застеснялись, смотря куда угодно, но только не друг на друга.
— Пойдём, может, мороженое в кафе поедим? — нарушил неловкую паузу Загорский, и я часто закивала.
— А можно я в ней пойду?
— Ну конечно! Ты можешь ходить в своей футболке куда захочешь, — расплывшись в улыбке от уха до уха, Игорь поторопился к комнату. — Только я тоже переоденусь тогда. Ну что б это, быть с тобой в стиле. У меня как раз кожаная жилетка где-то была.
— А ты любишь жилетки, да? — закусив губу, чтобы не рассмеяться, последовала за ним.
— Ну да, — немного покраснел он. — В них удобно, да и… мама вяжет.
— Ого, да у тебя тут куча классных шмоток, — перебирая вешалки с одеждой, присвистнула я. — Откуда столько?
— А, да это мне старший брат из Москвы привозит. Говорит, что хожу как лох. А мне как-то в своей одежде привычнее, да и мама говорит…
— Короче, — перебила я, извлекая из шкафа его барахло. — Раздевайся!
— В… в смысле?
— Мерить будем! Пора менять твой стиль! Кутюрье Вероника к твоим услугам!
Часть 47. Мать Яны.
Мать Яны
Галина Фёдоровна никак не могла уснуть — ворочалась с боку на бок, размышляя об утренней истории с этой газетой.
Вот зачем она соврала Янке, ляпнула не подумав.
Ну просто когда она газету открыла и увидела фотографию Ромы Набиева, — парня из своего прошлого, — то буквально оторопела! Какой важный стал, возможно, их будущий мэр. Её бывший — и мэр! Вот ведь жизнь…