Давай никому не скажем
Шрифт:
— Ян, мне страшно! Пообещай, что не сделаешь глупостей! — вцепившись его руки, с тревогой заглянула в глаза.
— Пардоньте, но этого я вам пообещать не могу, — он улыбнулся, и убрал с моего лица выпавшую прядь. — Да не волнуйтесь вы так, Яна Альбертовна, я ж не один. Со мной, вон, мой бесстрашный товарищ Бес.
— А имя-то у него хоть есть? — стрельнула взглядом на изучающего потолок хозяина дома.
— Есть, наверное, — обернулся. — Бес, как тебя звать-то?
— Витя, — так же безэмоционально ответил тот.
— Ну
Когда мы наконец отлипли друг от друга, я увидела, что Виктора уже нет. Какие тактичные у Яна друзья.
— Всё, я скоро, — Ян подмигнул и рывком застегнул ветровку до самого горла. — Туда и обратно, одна нога здесь, а вторая в овраге.
— Ян!
— Простите, чёрный юмор. Всё, я скоро, — быстро клюнув в щёку, Ян, пригнув голову, вышел из комнаты.
Вскочив с кресла, подбежала к окну: Ян с Виктором молча вышли из дома и скрылись за железным забором.
Странная у них дружба, и Бес этот странный. В Яне два метра дури, а в этом… ну с меня росточком от силы, тоже мне — бесстрашный товарищ.
Вернувшись обратно в кресло, нетерпеливо забарабанила пальцами по подлокотнику. Какие уж тут тетрадки, думать ни о чем не могла, кроме как о том, что же задумал этот абсолютно чокнутый мальчишка.
Часть 44. Ян
Ян
Только лишь выйдя за пределы калитки, Бес, перебирая ногами, монотонно, будто пересказывая скучную лекцию, заговорил:
— Короче, я пробил — Зуев Анатолий, шестьдесят третьего года рождения. Был осуждён, дважды, и оба раза по 117 статье, — заметив мой вопросительный взгляд, добавил: — Изнасилование без отягчающих. Первый раз по малолетке на летней дискотеке бабу какую-то в кустах зажал, а второй, лет семь назад, сожительницу свою. Но там знаешь, вилами на воде, там такая баба была, как я понял — не бей лежачего. Короче, она психанула и заявление на него накатала, после чего нашего друга опять закрыли. Вышел три года назад по УДО, сошёлся с женщиной, заделал ребёнка.
— Дина и Павлик? — напряг память, вспоминая имена.
— Ну. Они. В общем, ведёт затворнический образ жизни, нигде не работает, ни с кем из прошлого не контактирует. Поговаривают, что сидел с опущенными, но это не проверенная информация. В общем, всё, — закончил рапорт Бес, и едва не зевнул.
— Ты прям как бабка у подъезда — всё знаешь, — усмехнулся.
— Жизнь заставила, — Бес впервые за всё время слегка улыбнулся. — А она кто? Девчонка твоя?
— Угу.
— А чего на «вы» с ней?
— Уважаю сильно.
— Высокие отношения, — Бес качнул головой и дальше мы шли молча, думая каждый о своём.
Что мне нравилось в Бесе, это то, что он никогда не лез под кожу и не задавал лишних вопросов. Даже сейчас не спросил, с чего вдруг я решил разыскать этого Зуева. Надо, значит надо.
У Беса ниточки в криминальной сфере из всех концов страны тянутся, хотя сам он никогда не сидел. Пацаны шептались, что отец его отбывает пожизненное в "Чёрном дельфине"*, но опять-таки, говорить можно много, давно не верю в «сороку на хвосте».
Бес без разговоров пошел со мной «на дело», считая, что впрячься с товарищем — это только плюс в карму. Даже не зная, что именно это за дело. Просто поверив на слово.
Когда подошли к общажке, на улице уже порядком стемнело. В окнах горел свет, из открытых форточек доносился щебет телевизора, разговоры, плачь детей и лязгание столовых приборов о тарелки.
Тормознув напротив её блока, скрылись под ветками старого трухлявого дерева.
На первом этаже у раскрытого окна сидела одинокая фигура. Человек курил, не спеша поднося сигарету ко рту.
— Смотри — он? — кивнул на мужика, и Бес близоруко сощурился.
— По описанию — он.
— Ну всё, дальше я сам.
— Точно помощь не нужна?
— Точно.
— Я у остановки тебя подожду, — не настаивая, Бес развернулся и, не оборачиваясь, ушёл.
Внимательно изучил мужика в окне: тощий, тупое выражение лица, на предплечье тёмные пятна тюремных наколок. Сразу видно — гнида. Внутри начала закипать ярость.
До этого пытался держать эмоции в узде и оставлять голову холодной. Хотя, когда только увидел синяки у нее на запястье, когда узнал, как эти синяки появились, первой мыслью было сейчас же взять машину отца, приехать, вытащить этого ублюдка за грудки и начистить морду. Так, чтобы месяц харкал кровавыми соплями.
Смотрел на её запястья, и всё отошло на второй план, показалось такой тупостью. Месть эта дебильная с участием Минаевой. Хотел, чтобы англичанка вошла, увидела нас с ней на кровати, и поняла, что и без неё себя отлично чувствую. Еле вытерпел общество этой пустой куклы, считал минуты до шести часов. И вот она вошла, увидела, а сама перед этим такое пережила… и тут я ещё.
Стало так стыдно, так противно. Мог бы — сам себе бы по морде дал.
Стоило представить её одну в душе — такую тоненькую и беззащитную, и рядом какая-то мразь, возомнившая себе, что ей всё можно… Сука, не убить бы.
Выдохнув, вышел из-за дерева, и подошёл к окну.
— Здарова мужик. Закурить будет?
Тот молча взял пачку Примы и протянул одну папиросу.
— Ты Толян? — уточнил на всякий случай, борясь с желанием залезть в окно и прямо сейчас расх*рачить его рожу о плиту. Но нельзя — в доме ребёнок. Да и соседи сбегутся — ни мне, ни Яне эта шумиха ни к чему.
— Ну Толян, и что дальше? — подозрительно сузив глаза, сразу же напрягся тот.
— Выйди, поговорить нужно, — прикуривая, кивнул на вход. — Я у подъезда подожду.