Давай попробуем вместе
Шрифт:
Вдруг скрипнула дверь. Я, вздрогнув, прирастаю к кровати, и передо мной молчаливой чередой проходят, исчезая за окном, Костик и Сайд, Василий и Гарик и Денис… Их лица странно торжественны, но я не могу разглядеть выражения их глаз… Замыкает шествие темноглазый Малик. Я хочу спросить, как он туда попал, хочу их окликнуть, но язык прилип к небу и губы не разомкнуть, словно в них накачали свинец… Он оборачивается ко мне и, улыбнувшись, делает рукой неопределенный жест: то ли прощания, то ли приглашения…
Вера, засопев, переворачивается
20
Витрина ювелирного магазина сверкает, как золотозубая улыбка татарина. Поверх умопомрачительных часов, колье и прочих атрибутов роскоши переливается старательно выведенное: «sale». Пониже, помельче, но не менее красиво и жизнерадостно: «Распродажа. Цены снижены на пятьдесят процентов».
Я переступаю порог под мелодичный звон, похожий на перелив новогодних колокольчиков, и попадаю в другой мир. Чистый, яркий, ослепляющий. Девушка, точно сошедшая с обложки, улыбается мне так, словно весь этот сверкающий мир создан только для меня.
– Что-нибудь желаете?
Мой судорожно скользящий по золотой россыпи в черном бархате витрин взгляд с размаху натыкается на наручные часы. На большом циферблате притулился маленький… Внизу – табличка с пятизначной цифрой. Откуда, черт возьми, у Кирилла такие бабки?
– Это швейцарские, – поймав мой остановившийся взгляд, радостно сообщает золотая девушка. – Настоящий «Ролекс». У вас превосходный вкус.
– Это у моего друга превосходный вкус, – бормочу я, испытывая крайнюю неловкость еще и оттого, что вокруг моих немилосердно изгрызенных солью башмаков на блестящем полу образовалась довольно грязная лужица. И чувствую я себя с каждой минутой все паскуднее. Будто, эту лужицу сделал я сам. Неужели красивая улыбчивая кукла настолько глупа, что всерьез почитает меня в моих задрызганных ботинках и видавшей виды турецкой куртке за эдакого эксцентричного миллионера, потенциального покупателя безумных побрякушек? Впрочем, я сам слыхал байку о том, как некий нувориш спасался от бессонницы тем, что едва ли не в кальсонах и тапках на босу ногу катался по круглосуточным бутикам, приобретая разную мелочь вроде этаких часиков…
Это – Москва…
– Мне нужно колечко. Обручальное. – Я начинаю идиотски запинаться. – Там написано: «Распродажа»…
– Вам с бриллиантом или без?
– Без… И желательно не самое толстое. Не люблю толстые кольца, знаете ли…
Лучезарная улыбка постепенно меркнет, оставляя ее тонкое подобие.
– Вон там… – Она тычет пальчиком-указкой в уголок. – Вам какой размер нужен?
– Размер… – озадачиваюсь я. В самом деле, какой? В мою дурную голову отчего-то не приходило, что кольца, как обувь или одежда, так же имеют размер…
– Если вашей даме
Последнюю фразу она произнесла почти не глядя, развернувшись полубоком.
– Можно попросить вашу руку?
– Что?! – изумленно выдыхает она.
Комодообразный охранник у двери делает шаг.
– Не могли бы вы померить вот это кольцо? Мне кажется, оно подойдет.
– Такое тоненькое? – Она произнесла это почти брезгливо.
Я вдруг ощутил давно забытое страстное желание ударить девицу, чтобы навсегда стереть с ее лица выражение высокомерного пренебрежения. Не ко мне – к моему тощему кошельку, низкому жалованью, к тому, что, несмотря на всё ночные смены, я не сумел заработать пропуск в сверкающий мир чистых ботинок и подобострастных улыбок… Или просто трусливо выбежать из этого коридора в чуждую мне параллельную жизнь, при входе в который меж сияющими буквами я не сумел прочесть главного: «Только для избранных».
– Вам выписывать или нет?
Увенчанный длинным квадратным фиолетовым ногтем указательный палец, опоясанный золотой нитью, вопросительным перстом застыл перед моим носом. Девушка откровенно зевает.
– Да… – хрипло отвечаю я, опустив глаза, чтобы ни продавщица, ни комодообразный малый в дверях не сумели прочесть мои мысли.
21
К визиту моих родителей Вера начинает готовиться за неделю. Подшивает новые занавески, ползает с тряпкой, остервенело гоняя пыль из потайных уголков книжных полок и батарей, по пути выпытывая, что лучше подать на обед – мясо или курицу? Прямо как в старые добрые армейские времена накануне прибытия высокой комиссии.
– Перестань. – Я не в силах больше выносить этот марафон. – Тебе не наплевать?
– Нет, – из-под потолка бурчит Вера.
– Ну и зря. Они самые обычные люди. Простые смертные. Как я и ты.
– Неужели? – Наконец она улыбается. – Как ты думаешь, если я надену черное платье, будет хорошо?
– Отлично.
– Ты думаешь?
– Уверен. Иди сюда. Отдохни.
Она покинула свой пост и с обессиленным вздохом опустилась на диван рядом со мной.
– Все это напрасно, – шепчет она, глядя в пол. Уголки ее губ понуро опустились.
– Что?
– Я была, есть и останусь неподходящей для тебя парой. Женщиной старше на пять лет да еще с ребенком. И они правы. Самое неприятное, что, когда я пытаюсь представить себя на их месте, то есть если бы Мишка был ты, а я – твоя мама, то с ужасом понимаю, что думала бы точно так же: «Мой мальчик заслуживает лучшего…»
– Неправда. – Я прячу ее ладошку в своих. – Знаешь, что подумала бы ты? Какая милая, добрая, красивая девушка, и какой у нее чудесный, самостоятельный, умный сын.