Давид и Голиаф. Как аутсайдеры побеждают фаворитов
Шрифт:
Следующая глава посвящена американскому движению в защиту гражданских прав, когда Мартин Лютер Кинг-младший, развернул свою кампанию в Бирмингеме, штат Алабама. Но в бирмингемской истории есть один эпизод, который уместно включить в данную главу, потому что он служит идеальным примером приобретенного мужества.
Одним из главных союзников Кинга в Бирмингеме был чернокожий баптистский священник по имени Фред Шаттлсуорт, многие годы возглавлявший борьбу с расовой сегрегацией в этом городе. Рождественским утром 1956 года Шаттлсуорт объявил о своем намерении проехать в городских раздельных автобусах в нарушение закона, запрещавшего черным ездить вместе с белыми. Накануне дня протеста, в рождественскую ночь, его дом взорвали члены ку-клукс-клана. Они пытались запугать Шаттлсуорта, как нацисты хотели запугать англичан во Второй мировой войне. Но и они, так же как нацисты,
В блистательной хронике борьбы за гражданские права «Перенеси меня домой» (Carry Me Home) Диана Макуортер описывает, что произошло, когда полиция и соседи сбежались к дымящимся руинам дома Шаттлсуорта. Взрыв прогремел ночью, Шаттлсуорт уже спал, и они боялись, что он погиб.
Из-под обломков раздался голос: «Я не выйду голым». И через несколько мгновений появился Шаттлсуорт в дождевике, который кто-то бросил в развалины пасторского дома. На нем не было ни царапины, ни кровинки. Он не ослеп и даже не оглох, хотя взрыв выбил окна в домах на расстоянии мили… Шаттлсуорт поднял руку, успокаивая встревоженных соседей, и промолвил: «Господь защитил меня. Я не пострадал».
Огромный полицейский плакал. «Преподобный, я знаю этих людей, – сказал он, имея в виду куклуксклановцев. – Не думал, что они зайдут так далеко. На вашем месте я бы уехал из города. Эти люди способны на страшные поступки.
«Что ж, офицер, вы не на моем месте, – ответил Шаттлсуорт. – Возвращайтесь и передайте вашим братьям из Клана: если Господь уберег меня, я здесь надолго. Борьба только начинается».
Шаттлсуорт – классический случай непострадавшего. Он не погиб (не непосредственная жертва). Не был искалечен, не получил никакой травмы (не едва уцелевший). Он остался цел и невредим. Все планы куклуксклановцев пошли прахом. Теперь Шаттлсуорт боялся куда меньше, чем раньше.
На следующее утро прихожане умоляли его отменить акцию протеста, но священник отказался. Макуортер продолжает:
«Черт возьми, мы все-таки поедем! – воскликнул священник, чертыхаясь, и обратился к пастве: – Найдите какую-нибудь щель и спрячьтесь там, если боитесь, но после собрания я отправляюсь в город и сажусь в автобус. Я не стану оглядываться и проверять, кто за мной идет». Его голос усилился, словно на проповеди. «Юнцы, отступите назад, – приказал он. – Мужчины, выйдите вперед».
Несколько месяцев спустя Шаттлсуорт решил лично записать свою дочь в школу для белых имени Джона Герберта Филлипса. Вокруг его машины собралась толпа разгневанных белых. И снова обратимся к выдержке из книги Макуортер:
Девочка не могла в это поверить, но отец вышел из машины. Мужчины набросились на Шаттлсуорта, размахивая кастетами, деревянными дубинками и цепями. Он пытался выскочить на тротуар, но его сбивали с ног. Кто-то натянул пальто ему на голову, чтобы он не мог отбиваться руками. «Этот сукин сын получит сполна!» – крикнул один из мужчин. «Убьем его!» – вопила толпа. Из белой женской группы поддержки раздался совет «прикончить мерзкого ниггера, да и дело с концом». Толпа принялась бить стекла в машине.
И что же Шаттлсуорт? Да ничего особо страшного. Ему удалось заползти обратно в машину. Он отправился в больницу, где у него обнаружили незначительные повреждения почек, несколько царапин и синяков. В тот же день его выписали, и вечером с церковной кафедры он объявил прихожанам, что прощает нападавших.
Шаттлсуорт наверняка был человеком решительным и смелым. Но, выбравшись целым и невредимым из-под обломков дома, он нарастил еще один слой психологической брони. «Все мы не просто подвержены страху, мы также предрасположены бояться страха, и преодоление страха вызывает возбуждение… Контраст между прежними мрачными предчувствиями и испытываемыми в настоящий момент облегчением и ощущением безопасности культивируют уверенность в себе, которая и рождает храбрость».
А что же произошло у школы? Шаттлсуорт снова не пострадал! После выписки из больницы он заявил журналистам: «Сегодня второй раз за год чудо спасло мою жизнь». Если один случай такого везения вызывает возбуждение, можно только представить себе, какие чувства пробуждают два!
Вскоре после этих событий Шаттлсуорт пригласил своего коллегу Джима Фармера на встречу с Мартином Лютером Кингом в церкви в Монтгомери, штат Алабама. Перед церковью собралась толпа разъяренных людей, которые размахивали флагами Конфедерации. Машину начали раскачивать. Водитель дал задний ход, пытаясь подъехать с другой стороны, но дорогу снова загородили. И что же сделал Шаттлсуорт? Как и возле школы имени Филлипса, вышел из машины. Снова цитата из книги Макуортер:
Стеклянные бутылки со звоном разбивались о стекла машины, пока Шаттлсуорт принюхивался к странному запаху – первому в его жизни слезоточивому газу. Затем он позвал Фармера из машины и решительно ступил в толпу. Фармер последовал за ним, «напуганный до чертиков», пытаясь вщемить свое тучное тело любителя кулинарных удовольствий в худосочную тень Шаттлсуорта. Хулиганы расступились, дубинки опустились, и пока Шаттлсуорт следовал до дверей Первой баптистской церкви, ни один волосок не упал с его головы. «С дороги, – только и промолвил он. – Прочь, прочь с дороги».
И так в третий раз Шаттлсуорт вышел победителем.
Потерять родителей – совсем не то же самое, что выбраться из взорванного дома или пройти через разъяренную толпу. Это гораздо хуже. Страдания не ограничиваются одним ужасным моментом, а душевные раны заживают не так быстро, как царапины и синяки. Но что происходит с ребенком, пережившим свой самый страшный кошмар, когда он обнаруживает, что жизнь продолжается? Может ли он приобрести то, что приобрел Шаттлсуорт и все лондонские не пострадавшие, – уверенность в себе, которая и есть проявление храбрости? [34]
34
«У меня был похожий пациент много лет назад, – рассказал мне психиатр из Нью-Йорка Питер Мезан. – Он выстроил целую империю. Но детство у него трагическое. Мать умерла прямо у него на глазах, когда ему было шесть лет, в то время как отец стоял и в гневе орал на нее. У нее случились судороги. Отца, гангстера, потом убили, а моего пациента вместе с сестрой отправили в приют. Он вырос, не зная ничего, кроме преодоления трудностей. Поэтому и был готов использовать возможности, отвергаемые другими. Думаю, он считал, ему нечего терять». Мезан не видел ничего необычного в том, что существует зависимость между колоссальной трагедией в детстве и невероятными успехами, которых добивались, став взрослыми, некоторые осиротевшие дети. То, что они выстояли, пережив такую душевную травму, делало их свободными. «Это люди, способные преодолеть границы устоявшегося мира, переступить через общепринятые верования, убеждения, здравый смысл, через привычное, должное, – о чем бы ни шла речь: о раке или законах физики, – сказал он. – Они не скованы рамками. И наделены способностью выйти за их пределы, потому что, по моему мнению, для них не существовало обычных рамок детства. Эти рамки оказались разбиты вдребезги».
«Полицейский, который привез Шаттлсуорта в тюрьму, – описывает Макуортер еще одно из столкновений священника с белыми властями, – толкнул его, ударил в голень, обозвал мартышкой и принялся подначивать: “Почему же ты не бьешь меня в ответ?” На что Шаттлсуорт ответил: “Потому что люблю тебя”. Он сложил руки и улыбался всю дорогу в тюрьму, где, поскольку ему запретили петь и молиться, лег вздремнуть».
Проделанная Фрайрайхом работа по остановке кровотечения совершила настоящий прорыв. Теперь жизнь в детях можно было поддерживать достаточно долго для того, чтобы излечить первопричину заболевания. Но победить лейкемию было не так-то просто. Лишь несколько лекарств приносили хоть какую-то пользу при лечении этого заболевания. В ходу было некое лекарство под названием 6-меркаптопурин, стандартный противораковый препарат метотрексат и стероид преднизон. Но у всех этих лекарств был один большой недостаток: высокая токсичность, применялись они лишь в ограниченной дозировке, а при низкой дозировке убивали не все, а лишь некоторые раковые клетки. Пациенту становилось лучше примерно на неделю. А затем уцелевшие клетки начинали размножаться, и рак стремительно возвращался.
«Одним из консультантов в клиническом центре был Макс Уинтроуб, – рассказывает Фрайрайх. – Он был известен во всем мире, потому что написал первую книгу о гематологии, а также обзор современных методов лечения детской лейкемии. Одну его цитату я показываю своим студентам и по сей день: “Эти лекарства приносят больше вреда, чем пользы, поскольку лишь продлевают мучения. Пациенты все равно умирают. Препараты только ухудшают состояние больного, поэтому их нельзя применять”. Это говорил специалист с мировым именем».