Дай лапу
Шрифт:
— Еще не было случая, чтобы нашу жалобу оставили без внимания.
— А меры?
— Принимают.
— А в тюрьму не сажают?
— Я требую, чтобы в каждом отдельном случае мои сотрудники докладывала мне о том, как продвигается жалоба. И в частности, о принятых мерах.
— И докладывают?
— Непременно, — гордо произнес Пукалов. — У нас строгая дисциплина.
Несмотря на возраст, тусклый угасающий взгляд и отсутствие былой приметливости, опытный бывший начальник все-таки что-то почувствовал — какую-то фальшь,
— Мне кажется, вы легкомысленны, молодой человек. И задаете много лишних вопросов.
— Вы правы, Карп Семенович, — охотно согласился Разлогов. — Я не просто легкомысленный человек. Я совершенно пустой. Как барабан.
Пукалов чуть откинулся в кресле и с удивлением уставился на него.
Брови его насупились. Слабые ядовитые глазки постепенно темнели.
— Сожалею, — с мрачным видом он отвернулся и обмакнул перо в чернильницу. — Вряд ли мы сможем вам чем-то помочь.
— А мы так на вас рассчитывали, Карп Семенович, — Разлогов пытался изобразить разочарование. — Кругом стена. Пушкой не прошибешь. Куда же нам теперь обращаться?
— В органы, — сухо буркнул Пукалов.
Если бы только отвращение вызывала эта самодеятельная контора!..
Дохляки, думал Разлогов, разглядывая рыхлый затылок столоначальника… Он не чувствовал никакого почтения к его преклонным годам… Вот они — смердящие, полные желчи. Способные жалить и гадить… Отравленные… Лелеющие дикое прошлое, живущие тайно… В пыльных углах, как тараканы, где не видно лица… Боятся света, любого свежего ветра… Скрипят ржавыми перьями. В безумной надежде, что времена, когда они были на гребне, вернутся…
Прохор гулко, переливчато заворчал, учуяв настроение хозяина. Торчком выставил уши и не спеша приблизился к столу, за которым сидел Пукалов. Поднялся на задние лапы и, опершись передними о подлокотник кресла, забрал в пасть проводок и выдернул у Пукалова из уха кнопку — в точности так, как он это часто проделывал с Артемом.
Пукалов дрожащими руками зашарил по столу, по коленям, разыскивая утерянную деталь слухового аппарата, и, впопыхах, дряблой сморщенной кистью случайно ткнулся в кудрявый загривок Прошки.
Пес рыкнул.
Неподвижное мертвенное лицо Пукалова вовсе одеревенело. Сквозь желть проступили крупные белые пятна. Затряслись губы и руки, и глаза закатились.
Он дернулся, голова его резко откинулась и разом завалилась на правое плечо.
Прохор несколько раз вопросительно тявкнул, недоумевая, чем это с ним.
Разлогов, между тем, изрядно перепугался.
— Послушайте, — распахнув дверь, сказал он встревожено Гренадер. — Тут… Кажется, у шефа обморок. Или удар.
Она охнула, всплеснула руками и бросились в кабинет.
Разлогов, не зная, что делать, стоял и переминался в «приемной».
Прохор, усевшись перед ним на ковровой дорожке, виновато заглядывал ему в глаза.
— Айда отсюда, — предложил пес.
— Спятил? — шепотом выговорил ему Разлогов. — А вдруг что-то серьезное? Нельзя… Узнаем прежде, как себя чувствует старина Пукалов.
— Дышит, я слышу.
— Всё равно… А вдруг потребуется наша помощь? Может быть, нужно скорую вызвать?
Прохор переступил передними лапами и склонил голову на бок.
— Это мы его так напугали?
— Не мы, а ты.
— Они плохие, — определил пес.
— И что?
— Давай кого-нибудь вызовем? Пускай это гнездо разорят.
— Они ничего противозаконного не делают.
— Нет, делают, делают!
Наконец из кабинета Пукалова показалась озабоченная Клавдия Ефимовна. Лицо у нее было строгое, неприветливое, суровое, но — не испуганное, не печальное, не опрокинутое.
Разлогов осторожно спросил:
— Как он?
— Обморок, — бесстрастно ответила соратница. — Пройдет.
— То есть… Ничего страшного?
— К сожалению, у нас это иногда случается.
— Слава богу, — облегченно произнес Разлогов. — Значит, наша помощь вам не нужна?
— Справимся, — отрезала Гренадер.
— Не умер, видишь? — сказал Прошка. Он поднялся на задние лапы, а передними, поторапливая, стал скрести и дергать хозяина за штаны. — Идем отсюда, идем.
— Минутку, — придержал Разлогов собаку за лапы. — Скажите, — поинтересовался он у Клавдии Ефимовна, — а дверь? Кто будет чинить, мы или вы?
— Найдется кому, — сказала она. — Починим без вас.
Разлогов еще раз окинул взглядом «приемную» инициативной группы.
— До свиданья, извините за беспокойство… — И добавил: — Успехов вам в вашем благородном деле.
— Спасибо.
— Товарища Пукалова поблагодарите за науку. За совет. Хорошо? От нашего имени.
— Передам непременно, — пообещала Гренадер, по-прежнему избегая смотреть на него. — Карпу Семеновичу приятно будет это услышать.
— И вам большое спасибо.
— Не за что.
— Будьте здоровы и счастливы.
— И вы, — кивнула Гренадер.
Они притворили за собой разбитую дверь, и бегом, наперегонки, спустились по лестнице.
6
Вечерело. День был на исходе.
Вырвавшись на волю, Прохор обрадовался. Заюлил и запрыгал.
— Давно бы так, — поучал он с упреком хозяина. — Столько времени зря потеряли!
— Ты прав, — согласился Разлогов.