Даймон
Шрифт:
Улыбнулся Алёша, руки повыше поднял, сцепил пальцы. Наука у каждого своя. Как летать здесь, где ни верха, ни низа, он давно наловчился. Руки поднять — и «рыбкой» вверх, в невидимый омут — тот, что где-то за облаками. Говорил Профессор: не бесконечно небо, даже в нем есть граница, но в какой стороне, не угадаешь…
Выше, выше, выше!.. Свистит воздух в ушах, по лицу гладит, давно не стриженные волосы ерошит. Без парашюта, без пропеллера, без карты, без плана — в никуда, в синее пространство, в белые облака…
Выше!
— Алёша! Не убегай, Алёша!.
Джемина! Догнала, заскользила рядом — лёгкая, в синем скафандре-трико, с короткой стрижкой. Совсем девчонка, без очков, без морщинок на лбу. Милосердно Небо — самое лучшее дарит. Молодость, красота, полет…
Рядом, совсем близко. У Алёши руки сцепленные надо головой, у Джемины-подпольщицы — к телу прижаты. У каждого своя наука!
Выше, выше!..
— Позовём, Алёша? Я готова. «Джемина, Джемина, выхожу на связь!»
— А тебе хочется? Профессор опыты ставит, понимаешь, сталкеров из нас воспитывает. Успеется! Просто полетаем, может, встретим кого — вне программы?
— Полетаем!
Выше! Облако рядом, совсем близко. Пахнуло сыростью, ударил морозом по коже… Отпустило. Нет облака, внизу осталось, снова небо вокруг. А Солнце ещё высоко, далека ночь, можно не спешить, не считать минуты.
— Здорово, что мы здесь встретились, Алёша! Я — в Тростянце, дочку только что спать уложила, ты…
— Такое уже делалось, Профессор рассказывал. Программа на дисках у нас одинаковое, наушники синхронно надели… А вообще, здорово!..
Солнце ближе стало, больше. Другое оно, на настоящее не слишком похожее. На то не посмотришь без тёмных очков, без закопчённого стёклышка. А тут гляди вволю, только глаза прищурить не забудь.
А кто сказал, что наше земное, Солнце — настоящее?
Выше!
— Ничего, что я на «ты», Алёша? Оно как-то само…
— Не смеши, партизанка. Ты ещё с «благородием» меня поименуй!
Легко с нею, с Джеминой-баскетболисткой! Слова подыскивать не надо, смущаться нечего. Правильно, что не стал он, Алёша, события торопить, в друзьях порою лучше, чем в любовниках…
Хмыкнул товарищ Север, на ту, что рядом с ним скользит, покосился. Улыбается, глаза прикрыла. Красивая. Живая… Сука же ты, Иван Иванович, не тем будь помянут! Привык людей, как семечки, лущить, мент поганый! И ты, Юрий Владимирович, товарищ Юго-Восток, хорош. Самых головастых в АГ-3 собрал — для чего? Неужели после 26-го не пригодятся?
А вдруг и это не зря? Может, Юрий Владимирович испытание товарищу Северу устроил? Твоя группа, твоя власть, что хочешь, то делай. Хочешь, Джемину, математичку очкатую, бетоном залей, хочешь, в небо с собой возьми?
Диск с новой программой, Алексей сразу скопировал, словно чувствовал. Копию в бумажный пакетик уложил и в сумку спрятал. Вовремя — чтобы Джемине перед ночной дорогой передать. А ноутбук со всей начинкой баскетболистка сама захватила, догадалась.
Созвонились, время назначили.
Встретились сразу, даже звать не пришлось.
Выше, выше!..
— …Насчёт прожекторов мы, возможно, правы. Ты заметила, что они в темноте появились? Некробиотика — излучение смерти. Уходит свет — уходит жизнь…
— Алёша, здесь вокруг люди: миллионы, миллиарды. Это же Ноосфера, отпечаток человечества. Мысли, воспоминания, чувства, боль радость… Мы ничего не видим, не слышим, но все это рядом, здесь… Я тебе не успела рассказать, перед самым отъездом раскопала. Кажется, твой Профессор и его друзья изобрели какой-то чип, приборчик в мозгу, чтобы в небе не летать, а сразу — по нужному адресу. Телефонная станция… Я собрала все опровержения, разложила по хронологии. Старый способ — утопить информации в ерунде, потом дать слово дюжине академиков…
Прикрыл глаза товарищ Север, поморщился. Опять тайны Бургундского двора, конспирация, заговоры, комплоты! Кому они нужны? Лететь бы по небу, ни о чем не думать…
А зря! Неужели не понял? До сих пор не понял? «N-контакты» и товарищ Юго-Восток — два бочка у яблочка. Катится яблочко аккурат в 26 апреля.
Понято-то понял… И приказы, между прочим, выполнять положено.
— Джемина! Слушай боевой приказ: скорость сбавить, к сеансу связи приготовиться!..
Не свистит в ушах воздух, не гладит лицо ветер. Тихо вокруг, лишь вдали — лёгкий звон, словно льдинки ломаются. Лицо Джемины рядом. Протянула подпольщица руку в синей перчатке, Алёшиных пальцев коснулась.
Исчезла улыбка с губ.
— Все-таки рискнём, Алёша? Я… Погоди минутку, я… Как тот профессор из анекдота, не смешно даже. Хотела совсем другое сказать, хотела… Я знаю, кто такой товарищ Север, Алёша. Давно догадывалась, почти сразу, с первой нашей встречи. А той ночью поняла, что права. Вот так! Лгать больше не хочу, Алёша, дорогой мой товарищ Север, так и знай.
Прямо в глаза смотрела Джемина-подпольщица. Ждала.
— Вот как?
Улыбнулся товарищ Север, Джемину-подпольщицу за руку взял.
Дрогнули пальцы.
— Ну и ладно. Мемуары напишешь — лет через сто.
Покачала головой Джемина, поджала губы, прогоняя нестойкое небесное колдовство. Морщинки на лбу, знакомый близорукий взгляд.
— Не хочу… Через сто лет — не хочу!
— Варя… Она — твоя девушка, да? У тебя с ней серьёзно, Алёша? Я… Не знаю, как сказать, но ты сам должен… Понимаю, сейчас совсем не время, тебя могут убить, и меня могут. И вообще, нас здесь нет, мы — призраки…