Дайте нам крылья!
Шрифт:
— Да, ты описываешь Дикого, — сказал Нико и посмотрел на каждого летателя по очереди. — Это определенно Дикий. Придется переселяться.
— Что?! — Это был Раф. Молодой и сильный Раф. Он не собирался отдавать территорию без боя.
— Дикие очень опасны, — сказал Нико. — Тут либо-либо: или всерьез воевать с ними, или улетать с Райского кряжа. Лично я не собираюсь рисковать тем, что мы раздобыли во время вылета, ради драки с Дикими.
— Я их не боюсь! — выпалил Раф. — Пусть сами убираются!
— А у тебя никто не спрашивает! — рявкнул Нико. Пери никогда раньше не
Беркут уложил самострел в кобуру, поднял голову, а потом встал лицом к лицу с Нико.
— В том-то и вопрос. Мы не оставим Райский кряж, пока не поймем, какие у Дикого — или у Диких — намерения, драться или улетать.
Нико смотрел на Беркута исподлобья.
— Мы не знаем, сколько их, но если им нужна территория, она им нужна больше, чем нам. У нас есть другие способы прокормиться. У них — нет. Дикие бьются не на жизнь, а на смерть. Запросто могут кого-нибудь убить, и нам придется их убивать, чтобы заставить отступить.
Пери обнаружила, что не она одна при этом прерывисто вздохнула. Она обхватила Хьюго. Когда же Беркут наконец их отпустит?!
Но Беркут смотрел на Нико так, что на его месте Пери испугалась бы. Таким она Беркута еще не видела: это был Беркут-Хищник, опытный солдат, охотник, убийца, который пойдет по трупам, но выживет в любых обстоятельствах, настоящий мутант, существо, предельно далекое от нормального человека («Хуже только Дикий», — напомнила она себе), — и сдавать Райский кряж без боя он не собирался.
— Да пошел ты, — прорычал Беркут, меряя шагами песок. Пери невольно залюбовалась его блестящими темно-коричневыми крыльями: молнии ярко сверкали в косых лучах восходящего солнца. — Условия для полета на кряже оптимальные. Тут тебе и динамики, и термики, и дальние полеты в любую сторону, и места безлюдные. Я в жизни не видел, чтобы где-нибудь так часто бывали стекляшки! — При упоминании стекляшек по кружку летателей пронесся шепоток, кое-кто закивал. — А я согласен с Рафом, — заявил Беркут. Было видно, как оторопел Нико, услышав эти слова. — Глупо удирать только потому, что какой-то одиночка-Дикий украл у нас еду. Кроме того, у нас оружие. А у него — нет.
— Да, про оружие я в курсе, — отозвался Нико, с явным усилием сдерживая гнев. — Но от него есть толк, только если ты готов пустить его в ход. Сколько Диких ты готов убить своими руками, а, Беркут? Тебе, наверное, кажется, что они не люди, но закон считает их людьми. Ты не убийца. — Он умолк, мрачно глядя на Беркута, тот ответил ему тем же. — Можем перебраться на зимние гнездовья, — сказал Нико, помолчав.
— Думаешь, они нас там не найдут? — возразил Беркут.
— Тоже верно, — согласился Нико. — Однако…
— А что за зимние гнездовья? — спросила Пери. Нико огрел ее свирепым взглядом, и она втянула голову в плечи. Просто она ужасно перепугалась — вдруг «Орлан» затащит ее еще дальше от Города, вдруг придется покинуть группу и лететь в Город одной и мало ли что поджидает ее по пути — и вопрос сорвался сам.
— У нас не один лагерь, — пояснил Раф. — Зимние гнездовья дальше к северу…
— Как я уже говорил, — процедил Нико сквозь зубы, — нам следует перебраться на зимние гнездовья, но сначала надо определить стратегию. Мы окружены врагами. Дикие нас ненавидят, хотят захватить наши владения, а городские нас боятся — считают, будто это мы дичаем. Мы считаем, что опередим в мастерстве полета кого угодно, но Дикие тоже кое-что умеют. А делиться с нами своими секретами они не хотят, да и не могут.
— В Городе в Диких никто не верит, — заявил Раф.
— Официально — нет, но, черт побери, поверят, как только Дикие убьют кого-нибудь из их родни! — Нико развернулся к Рафу. — Неужели в этом все и дело? Ты не веришь, что на свете есть Дикие? В этом загвоздка, да?
Раф выпятил подбородок, но ничего не ответил.
Нико посмотрел на остальных.
— Неудивительно, что власти молчат, — никто не знает, отчего летатель становится Диким, каковы первые симптомы и кто в группе риска. Никто не имеет представления, сколько их. И сколько они живут.
— Мне показалось, он не то чтобы в хорошей форме, — робко подала голос Пери.
— Неудивительно. — Нико хмыкнул. — Но мы все равно не можем сделать никаких выводов об их силе и выносливости.
Латона поежилась:
— Они вообще люди или нет?
— Трудно сказать, — ответил Нико. — Говорить они, подозреваю, разучились. Понятия не имею, как они общаются друг с другом, но как-то ведь общаются…
— Если никому ничего не известно, ты-то почему так уверен? — спросил Раф. — Откуда ты столько знаешь?
Нико покосился на Сойку, та еле заметно мотнула головой.
— Да хватит уже! — рявкнул Беркут, по-прежнему шагая туда-сюда. Он уже протоптал в песке темную дорожку. — Давай, Бледнолицый Брат, колись!
Нико громко вздохнул и чуть-чуть приподнял крылья, зашелестев перьями. В углах тонких губ залегли угрюмые морщины.
— Ладно. — Он снова плотно сложил крылья за спиной. — Хотите знать? Я расскажу. Почти все вы состоите в «Орлане» не больше полугода. До вас были другие группы молодых летателей. Вы вступаете в группу, учитесь, чему надо — или это вам так кажется, — и уходите. А мы с Сойкой вступили в «Орлан» первыми и пробыли здесь с перерывами четыре года. Четыре года! Иногда, правда, мы покидали группу на несколько месяцев, как правило, возвращались в Город, и нам повезло, что у нас уже год живет Беркут. Но основали «Орлан» не только мы с Сойкой. Был еще один человек.
Сойка смотрела на Нико, не отрываясь. Глаза у нее блестели, и она открыла их широко-широко, как бывает, когда не пускаешь наружу слезы.
Раф напряженно выпрямился, скрестив руки на груди.
— Вот, собственно, и все, — продолжал Нико. — Хоши мы потеряли. Мы ее потеряли и не смогли вернуть. Почему — неизвестно.
После паузы Беркут проговорил вполголоса:
— Нико, мы знаем, что многие Дикие живут в одиночку. Вот и нынешний, скорее всего, тоже из таких. Потому-то он и рискнул воровать у нас пищу.