Даже если ты уйдешь
Шрифт:
Ничего не спрашивая, Муслим и так понял, что послужило причиной развода. Все было понятно, когда она спросила его про измену. А вот Эсмигюль думала о другом: как он отпустил ее к другому, если любил? Как он, наверное, страдал…и неужели такое и с мужчинами случается?
– Когда бывшая переехала к своему мужчине, я не хотел отдавать ей Лейли. Больше всего боялся, что она будет называть чужого человека папой. Но все обошлось. Мы договорились, что неделю она будет с матерью, а все выходные - со мной. И я забирал ее к себе. Сейчас, когда Севиль улетает, Лейли живет со мной.
– Да, помню,
– На самом деле нет. Севиль не работает, - улыбнулся он.- Ее новый муж полетел в Америку по делам, и она с детьми тоже. Но они уже вернулись.
– А Лейли не обиделась?
– Нет. У нее новая школа, ей надо вливаться.
– Моя Ситора сказала, что Лейли очень красивая и умная, - о том, что в нее, похоже, влюблен Руфат, она снова умолчала. Как бы Муслима удар не хватил.
– Кстати!
– воскликнул он.
– Дочка мне рассказала про твоих двойняшек. Сын у тебя серьезный, а девочка - веселая.
– Очень я бы сказала веселая, - посмеялась Эсми.
– Но учатся оба хорошо. Руфик мечтает поступить в Академию гражданской авиации на пилота. А Ситора…она пока в поисках.
– И моя пока в поисках.
Губы Эсмигюль расплылись в улыбке, от которой плавились не только мозги Муслима, но и он сам.
Стрелки часов уже стремились к девяти. Они проговорили без остановки два часа, с каждой минутой оттягивая момент расставания. Ее ждали дома дети. Его - никто, потому что дочь осталась у матери.
– Спасибо за вечер, - поблагодарила Эсми, когда они подошли к ее машине. Сейчас каждый из них сядет в свой автомобиль и уедет. Магия рассеется, останется лишь приятное послевкусие и воспоминания.
– Тебе спасибо. Ты можешь не верить, но мне давно не было так легко, - признался он, наблюдая за тем, как она поежилась и растерла ладонями плечи.
– И хорошо.
– Не верю, - с легкой усмешкой прошептала Эсми.
Желтый свет фонаря озарил ее лицо. Муслим в один миг понял, что никого прекрасней не видел. Оставалось только одно “но”...
– А так?
Все случилось за считанные секунды. Он подошел вплотную, положил ладонь на ее шею и мягко притянув к себе, коснулся губами ее губ. Эсми распахнула глаза от неожиданности и удивления, но на поцелуй ответила, потому что он был таким теплым, волшебным, прощальным и в то же время обещающим новую встречу. В этот вечер лед, под которым билось горячее сердце, треснул. Несмотря на то, что на дворе стояла прохладная осень, внутри нее начиналась оттепель.
Глава 19. Я тебе не нравлюсь?
– Ты мне нравишься. Очень, - на одном дыхании проговорил Муслим, когда закончил целовать. Расстояние между ними все еще было очень маленьким, казалось, еще миллиметр и столкнулись бы носами.
– А ты не торопишься?
– Эсми слегка нахмурила брови.
– Нет. Нам же не по пятнадцать, чтобы ходить вокруг да около.
Она только сейчас поняла, что мужчина по-прежнему обнимает ее, но уворачиваться не стала.
– Какой ты!
– цокнула она.
– Пришел, увидел, поцеловал. И это мы даже на свидание не сходили.
– А это что по-твоему было? Целых два часа?
– удивился
– Мы просто сходили попить чай…и кофе.
– Мне показалось, это было полноценное первое свидание, когда люди узнают друг друга. До этого ты была моей пациенткой.
– А ты - соседом, который просверлил дыру в моем магазине.
– Вот и история о том, “как я встретил вашу маму”, - пошутил он, а Эсми прыснула и прикрыла рот рукой, потому что вспомнила знаменитый американский ситком, который смотрела для поднятия настроения.
– И все равно ты слишком торопишься, - заявила она.
– Я даже не подозревала, что грозный, строгий и серьезный доктор может быть таким…
– Каким?
– он сложил руки на груди и застыл в ожидании
– Шустрым. Я десять лет в разводе, - она отошла от него на несколько шагов.
– Я тоже.
– У меня дети-подростки.
– У меня тоже.
– И наши дети ходят в один класс, - продолжала сыпать своими “но” Эсмигюль.
– Так, ладно, - Муслим опустил глаза, посмотрел на ботинки и спустя пару секунд, снова глянул на Эсми.
– Я вижу, ты сомневаешься и ищешь любые предлоги. Я тебе не нравлюсь?
Эсми ошарашенно выпучила глаза от его вопроса. Вот уж воистину напористый и несгибаемый медведь - что думаю, то и говорю. И ей внезапно показалось это таким верным, что она ответила:
– Нравишься. Не нравился бы, я бы не дала себя поцеловать, - повела плечом она.
Взгляд его тут же прояснился, а уголки губ, вздрогнув, поползли вверх.
– Второе свидание?
– Муслим шагнул вперед.
– Созвонимся или спишемся завтра.
– Как скажешь, - еще шаг.
– И дети пока не должны об этом знать.
– Согласен, - теперь мужчина снова был близко. В тишине сентябрьского вечера ему показалось, что он слышит, как стучит ее сердце.
– Можно еще раз тебя поцеловать?
Взмахнув густыми черными ресницами, Эсмигюль подняла на него глаза, в которых отразились золотистые огоньки ламп подсветки. Он подумал, что не видел никогда очей настолько выразительных, глубоких. И когда она, наконец. дала свое согласие, Муслим, осмелев, обнял ее и забылся…Забылась и она.
***
Оказавшись на пороге квартиры, он не включил свет в прихожей, а на ощупь нашел замок и повернул его влево. Никто не встречал, не выбежал с криками, не бросился на шею и не поцеловал. Когда Лейли жила с ним почти месяц, он возвращался с радостью, приносил ей сладости, любил, когда она обнимала его. Теперь она в другой семье, а он опять один. И всё могло бы быть предсказуемо, если бы не ощущение полета после встречи с женщиной, которая занимала его мысли все последние дни. В самолете, в Баку, снова в небе и уже дома Муслим думал об Эсмигюль и даже не пытался выкинуть ее из головы. Нежный образ встал перед глазами и сейчас, в кромешной тьме, становясь его спасением, лекарством от одиночества. Он сказал ей, что она ему нравится, но соврал. Он влюбился, хотя и не думал, что это еще возможно. Слишком рациональный, слишком зацикленный на целях и задачах. Один раз обжегшись, Мамедов никогда не позволял пожару разгореться. А с ней позволил, потому что никто его не спрашивал. Одной спички оказалось достаточно для искры и фейерверка.