Дед Илья и внук Илья
Шрифт:
— Лети, глупая!
Но бабочки прилетали опять и шуршали на бумаге.
— Утром я сам опущу в почтовый ящик, ладно? — попросил Илюша.
— Ладно. Спи.
Илюша повернулся к стене. На пёстреньких обоях огромная бабы Танина тень тоже писала письмо. Нос у тени был почему-то длинный, как у Буратино. Илюша фыркнул.
— Уймёшься ты наконец? — потеряла терпение баба Таня. Она чуть повернулась, и нос у тени стал короткий.
Илюша закрыл глаза, но они сразу открылись. Потому что наверху зазвонил телефон. В горнице раздались твёрдые шаги отца.
— Платов слушает! — сказал он.
Бабы Танина тень на стене подняла голову, она тоже слушала.
Платов Второй сперва молчал, потом стал кому-то отвечать.
— Да, трудности есть, — сказал он. — Бетонных блоков нам не хватает, и подвозят с задержками… Да, да. Понимаю, что завод один на два района. Однако без блоков у меня работа стоит. Сроки мне срывают… — Платов Второй опять послушал, снова ответил. — Очень не хватает стройке механизации. Краны есть, спасибо. А вот тракторы только колёсные, слабосильные. Мне обещали ещё два бульдозера… — Он помолчал, сказал: — Ясно, придётся, значит, подождать. — Переспросил кого-то невидимого: — Как у нас с дорогой? Так вот дорожники обещают построить шоссе к августу. Пока стройматериалы идут водой до Нижних Сосёнок, дальше перегружаем на машины, везём старой грунтовой дорогой. Да, пока справляемся. Благодарю вас. Сделаем всё, чтобы доверие оправдать. До свидания.
Илюша услышал, как отец положил трубку на рычаг.
Стало тихо. На стене бабы Танина тень опять склонилась над письмом. Губы у тени шевельнулись.
Наверное, баба Таня думала, что Илюша спит. Свои слова она, перед тем как написать, тихонько шептала вслух. Будто разговаривала с дедом Ильёй через тёмные луга, и поля, и леса, через долгие-долгие километры. Илюша услыхал:
— Трудно ему, Илья. На нём большая ответственность. Сию минуту ему был звонок из областного комитета. Всё, отвечает, сделаем, чтоб доверие народа оправдать. А бетонные эти громадные камни, блоки, иные даже с окнами готовыми, их подвозят с опозданием. Очень наш сынок из-за этого убивается. А возят их издалека, завод, где их делают, один, а ведь вокруг все строятся, блоков этих самых нехватка. Видишь, какие трудности. Хорошо ещё, Илья, что сейчас вёдро, сухо. А если непогода заладит, сам знаешь, земля у нас — суглинок, поползёт, то-то месиво будет на стройке. А у меня как раз в спину вступило, руки-ноги ломит, это уж обязательно к ненастью. К вечеру от вас, из-за леса, облака пошли, кучевые, как бы чего не нанесло…
А ты, Илья, уехал сгоряча. Пусть каменщики не так нужны, как бывало. Однако ты всю жизнь, сызмальства на стройке, опыт у тебя богатый, недаром прозвали мастером — золотые руки. И к тому же ты, Илья, доверенный человек от народа, депутат. Значит, если уж ты первый в Совете, то и первый в ответе за наши староузские дела и заботы. И ты это должен понимать, как я понимаю, если только в тебе старое комсомольское сердце не остыло и мхом не поросло…
Напиши мне, Илья, когда думаешь вернуться…
Письмо было длинное, а ночь тёмная. Илюша уснул.
Но утром, едва проснувшись, вспомнил о письме. Натянул на плечи майку, застегнул сандалии и выскочил в кухню.
Письмо, уже запечатанное, лежало на столе.
— Давай, давай скорей! Я его сам брошу в ящик! — крикнул он.
— Нельзя в ящик. — Баба Таня поставила перед Илюшей тарелку лапши. — Письмо важное, заказное. Его нужно сдать на почту в окошечко и получить квитанцию. Понял?
— Ага-га-га, мы-гы-гы… — утвердительно тряся головой, полным ртом ответил Илюша.
Он торопливо доел лапшу, схватил письмо и помчался к двери.
— Да хоть плюшку с собой возьми! — крикнула баба Таня.
Илюша сунул плюшку за пазуху и убежал.
На почте стояла очередь. Илюша пролез вперёд, но ему сказали:
— Нельзя, всем некогда.
— У меня заказное, важное! — объяснил Илюша.
— У всех важное, — ответили ему.
Он стал в самый конец очереди и, уперев подбородок в перегородку, уныло глядел, как заведующая почтой принимает письма: у кого взвесит на весах, кому наклеит марки, у кого, скажет, адрес неправильно написан, заставит переписать. И пристукивает молоточком-печатью, и складывает письма в пачки, и перевязывает бечёвкой. И что-то записывает в книгу. А Илюша всё стоит и стоит. Да сколько ж это надо ждать? А потом его срочное, важное, заказное письмо вот так же станут взвешивать, да пристукивать, да увязывать…
Илюша вздыхает, топчется, поглядывает в окно. За мутным стеклом он видит афишу у входа в кино. Возле афиши пасутся гуси, девчонки с бантами стоят в очереди за билетами на утренний сеанс.
Вдруг девчонок, и афишу, и гусей загородил грузовик. Из кабины вышел Илюшин знакомый шофёр. Так ведь он же из колхоза «8 Марта»! А от «8 Марта» до «Светлого луча», где сейчас дед Илья, всего три километра!
Илюша выскочил из почты и подбежал к шофёру.
— Здравствуйте! Помните, вы нас с Таиской до Бурого отвала возили? Ну, не до самого, а почти что… А у меня письмо! Не простое, а заказное!..
— Здравствуй, здравствуй, — ответил шофёр и стал закуривать.
— Мне нужно поскорей свезти его в «Светлый луч», там у нас дед Илья сейчас строит.
— Я сейчас туда не поеду, — сказал шофёр и выпустил вверх струйку дыма.
— А вы поезжайте! — посоветовал Илюша.
— Да нет, мил человек. Некогда мне письма развозить. Приехал вот за олифой. Краски достал, а олифы нет. Мне теперь с пустой бочкой к председателю на глаза и не показывайся! Я её, эту олифу, хоть с края света привезти обязан… Да ты письмо на почту сдай, к завтрему дойдёт.
— Нет, мне надо сегодня! — сказал Илюша. — А вы скоро уедете?
— Да вот в ларьке свежих газет куплю, да на почте письма заберу, и поеду.
— Тогда до свидания, — сказал Илюша и поскорей пошёл прочь, чтобы шофёр не успел взглянуть ему в глаза. Ведь по глазам можно догадаться, кто что задумал. А Илюша… Погодите, скоро сами всё узнаете.
Он стал в очередь за билетами в кино. Он стоял так тихо, что даже гуси на него не шипели. Он не спускал глаз с шофёра. Когда шофёр купил в ларьке газеты и скрылся в двери почты, Илюша вышел из очереди. Он обогнул грузовик и с той стороны, где его не могли увидеть девочки, влез на подножку, уцепился за борт и перевалился в кузов. Там стояли бумажные мешки с красками, ящик, полный бутылок, и пустая бочка. Нельзя сказать, что она была чистая. Раньше в ней, видно, держали мел. Но, когда человек выполняет важное дело, не думать же ему о пустяках! Илюша стал ногой на толстый мешок, перекинул ногу через край бочки и кое-как сполз внутрь.
Бочка была высокая. Наружу торчала только Илюшина голова. Но ведь и её могли заметить! Потому Илюша присел на корточки.
Он услышал, как шофёр хлопнул дверцей, включил мотор. Сильно дёрнуло. Грузовик с грохотом поехал вниз по мощёному спуску.
В бочке был шум и гул, прямо оглохнуть можно. Илюша высунулся наружу. Мимо мелькали знакомые дома, голубые наличники и гераньки на окнах, кирпичные этажи новой школы, щиты с портретами ударников рыбного завода.